– Значит, уже не одну, а две.

– Здесь готовится предательство. – Гриффит снова взглянул на дыру в потолке. – И я не знаю, кто его затевает.

– Только не эта девочка Мэриан, – запротестовал Арт негодующим тоном, хотя никаких предположений не было высказано.

– Не она, но, готов поклясться, в отношении нее. – Гриффит коснулся плеча слуги. – Давай разожжем огонь и посидим под пологом на кровати. Так будет теплее и спокойнее, не слышно шума сверху.

Арт направился к камину.

– Неси дрова. Я уже устал сегодня прислуживать тебе.

Гриффит удивился столь неожиданному требованию и начал складывать дрова так, чтобы Арт смог дотянуться.

– Что-то не слышал от тебя жалоб раньше. Я в жизни не думал, что такой день настанет.

Арт энергично поворошил поленья, так что искры полетели во все стороны.

– Знаешь, вдовушка Джейн похоронила пять мужей…

– Что?! – Гриффит потер подбородок, пытаясь сообразить, в чем дело. – Пять, говоришь?

– Пять. – Арт показал на тлеющие уголья: – Подбрось-ка сюда. Пять мужей, и, бьюсь об заклад, я знаю причину их смерти.

– Яд? Колдовство?

– Истощение. Она доводила несчастных до преждевременной гибели и едва не прикончила и меня тоже.

Сбитый с толку негодованием старика, Гриффит спросил:

– Белье, что ли, выкручивал?

– Белье! Вдовушку выкручивал… в постели. Эта женщина… может станцевать джигу на голой заднице больше раз, чем любая женщина, которую я когда-нибудь поимел! – Арт сурово оглядел корчившегося от хохота Гриффита и докончил: – А уж у меня их перебывало немало, могу поклясться.

– Подумать только, что я дожил до такого, – продолжал задыхаться Гриффит.

– Она могла убить меня!

– Тогда ты умер бы счастливым.

– А ты не получил бы сведений, ради которых мне пришлось пожертвовать своим Буйным Джеком, – отрезал Арт.

– А именно? – вскинулся мгновенно отрезвевший Гриффит.

– Начиная с зимы наемников становилось все больше, Причем по большей части чужеземцев и настоящих дикарей. – Арт заморгал единственным глазом, заслезившимся от дыма, и снова подбросил дров в огонь. – Крестьяне Уэнтхейвена старались не спускать с них глаз, боясь, что, если поблизости начнется сражение, им несдобровать. Только все оказалось еще хуже, чем они предполагали. Эти наемники, грубый народ, не знают ни стыда, ни совести. Как-то ночью напились и ворвались в деревню – ту, что около дороги. Изнасиловали женщин всем скопом, поджарили младенца на вертеле и подожгли половину лачуг.

Вспомнив покрытое шрамами лицо Гледуина и его обещание навестить Мэриан, Гриффит наклонился к огню.

– Милосердный святой Давид!

– Четыре семьи сгорели заживо. Уэнтхейвен заплатил за все, и наемники с тех пор присмирели, но…

Гриффит сбросил башмаки и поставил их сбоку от камина.

– А твоя вдова знает, почему они здесь?

– Нет, зато могу побиться об заклад, что сам все знаю. – Арт уставился в огонь, словно там была запечатлена вся Господня истина. – Соединить силы с теми ирландскими мятежниками, о которых ты говорил.

– С самозванцем, графом Уориком? Возможно. Но у леди Мэриан есть тайны, и я подозреваю, что именно они не дают покоя королю Генриху.

– Считаешь, что именно из-за этих секретов Уорик и собирает армию?

– Ничего не знаю. И верю только в то, что вижу.

Гриффит, поднявшись, махнул рукой Арту, и оба направились к покрытой пологом постели. Притянув к себе старика, валлиец прошептал:

– Что, если в жилах Лайонела течет королевская кровь?

И сразу понял, что пробудил живой и проницательный разум, так хорошо скрытый стареющим морщинистым лицом и тусклым глазом Арта.

– Но не принцев, исчезнувших в Тауэре, для этого они были слишком молоды. Может, король Эдуард? Он в свое время славился распутством.

– Даже если бы Эдуард умер сразу же после того, как зачат Лайонела, мальчику было бы не менее трех лет.

Арт, облизнув губы, нерешительно пробормотал имя того, о ком они оба думали:

– Ричард? – Гриффит, не отвечая, наблюдал, как на лице Арта задумчивое выражение сменялось расстроенным. – Но если Ричард, то почему? – взорвался наконец Арт. – Почему она сделала это?

– Деньги? Власть? – предположил Гриффит. – Возможность стать королевой, когда жена Ричарда умрет?

Арт отпрянул, сжав кулаки.

– Иногда мне хочется влепить тебе хорошую затрещину. Только последний идиот мог подумать подобное о леди Мэриан. Другой такой милой, хорошей девочки на всем свете не сыщешь!

– Милой? – завопил Гриффит. Арт немедленно сделал ему знак замолчать, и Гриффит, понизив голос, пробормотал: – Милая? Вряд ли я употребил бы это слово по отношению к Мэриан, но, честно говоря, разделяю твои сомнения. Когда она разбила мне нос, я услыхал одну фразу, но тогда был настолько ошеломлен, что не придал ей значения, да к тому же от боли все позабыл или оказался таким болваном, что не посчитал ее важной.

– Последнее, должно быть, самое верное, – согласился Арт.

– Она говорила, будто леди Элизабет пожертвовала всем, чтобы спасти братьев от смертельных объятий Ричарда.

Гриффит стащил накидку через голову и швырнул к изножью постели.

– А знаешь, она права, – пробормотал Арт, не сводя глаз с коричневой ткани. – Ужасно уродливая штука.

– Вот возьму и наряжусь завтра как павлин, – огрызнулся Гриффит, сбрасывая тунику и лосины. Оставшись обнаженным и вздрагивая от холода, он набросил на плечи плед и полез под одеяло. – Может, мы нашли наконец объяснение поведению Элизабет при дворе Ричарда?

На этот раз настала очередь Арта заорать:

– Но ты был так убежден, что Элизабет бессердечная, подлая злодейка!

– Признаю.

Гриффит неожиданно обрадовался холоду простынь – это помогало сохранить ясность ума, а он сейчас так нуждался в этом! Гриффит был воином, грубым и простым, и часто не умел и не пытался найти путь сквозь лабиринт придворных интриг, а теперь боялся, что именно эта закончится смертью – его собственной, Арта, Мэриан, Лайонела… если только он не поведет себя крайне осторожно. Ответственность тяжким грузом давила на плечи и в то же время бросала вызов, возбуждала и волновала.

– Но Генрих женился на Элизабет по любви и, кажется, ценит ее превыше всех остальных. Генрих, конечно, не дурак, и…

– Значит, считаешь, что леди Мэриан пожертвовала всем ради молодой принцессы?

– Она, безусловно, верна Элизабет, – неохотно признался Гриффит.