Хилари встревоженно повернула голову и, поймав на себе его пламенный взгляд, смущенно покраснела.

Эдвину до умопомрачения захотелось сорвать с нее полотенце. Она выглядела чертовски соблазнительно: на плечах у нее поблескивали капельки воды, а влажные волосы, обрамляя выразительное лицо, придавали ему какую-то незащищенность.

Все, что произошло в последующие минуты и Эдвину, и Хилари запомнилось небывалой по накалу эмоциональной и чувственной вспышкой.

Спустя некоторое время оба они лежали на кровати, изможденные и обессилевшие. К замечательному чаю, предназначенному для Хилари, так никто и не притронулся.

Когда учащенное дыхание Хилари превратилось в мерное посапывание, Эдвин заботливо накрыл ее простыней и осторожно обнял.

Что со мной происходит? — подумал он, глядя в темноту. Наверное, я лишаюсь рассудка…

Ни одна другая женщина еще ни разу, даже в юности, не пробуждала в нем желания рвать цветы из городского парка, игнорируя опасность быть задержанным копами, или же заваривать и приносить ей в постель травяной чай. Он чувствовал, что становится другим человеком, и не понимал, чем именно это вызвано.

— Мама! — послышался из темноты испуганный детский крик!

Эдвин приподнял голову и увидел в проеме двери маленькую фигурку Лили.

— Мама, почему папа лежит в твоей кроватке? — требовательно спросила девочка, приближаясь.

Проснувшаяся Хилари в первое мгновение не могла сообразить, в чем дело. По-видимому, спала очень крепко, хоть и не выпила чай. Обычно голос дочери мгновенно пробуждал ее.

— Папа, почему ты здесь? — Теперь Лили стояла рядом с кроватью.

— Понимаешь.,. — неуверенно начал Эдвин.

— Мне приснился страшный сон, поэтому папа и пришел ко мне, — помогла ему Хилари, уже полностью очнувшаяся ото сна. — С ним мне не так страшно.

— А куда подевалась твоя ночная рубашка? — обводя недоуменным взглядом обнаженные плечи матери, спросила Лили.

— Сон был настолько страшным, что она… исчезла, — неумело соврал Эдвин.

Хилари захихикала.

Лили покачала головой, уверенными шагами обошла кровать и стала забираться на нее с той стороны, где лежал Эдвин. Он укрыл свое чадо простыней и обнял второй рукой.

Через некоторое время обе его женщины сладко спали. А он лежал с открытыми глазами, потрясенный охватившими его ощущениями, и тщетно пытался понять, почему находиться в постели одному не так уютно, как в окружении этих созданий.

Надо сообщить о Хилари и Лили отцу, твердо решил он. И вздохнул, почувствовав жуткий дискомфорт. Трусость никогда не была ему присуща, но, представляя себе встречу родителя с дочерью Гилберта Уинтона, он морщился и вздыхал.

На следующий день в девять утра Эдвин, Хилари и маленькая Лили уже сидели в приемной врача.

По дороге Эдвин забежал на телеграф и отправил краткое сообщение отцу:

Завтра в три жди меня в гости с Хилари Уинтон и четырехлетней Лили — твоей внучкой.

Так будет лучше, решил он. Пусть папочка побесится в одиночестве! К нашему приезду просто устанет и, быть может, поведет себя сдержаннее.

К великому облегчению Хилари, здоровье Лили находилось вне опасности. Врач провел с ней и с Эдвином долгую беседу, надавал различных рекомендаций и заверил, что с девочкой все будет в порядке.

— Советую свозить ее в какой-нибудь санаторий, заняться с ней физкультурой, и пусть чаще бывает на свежем воздухе, — заключил он и улыбнулся сидевшей у Эдвина на коленях Лили.

Эдвин сразу заметил произошедшую с отцом перемену.

Говард встретил их с улыбкой и в синем, а не в черном костюме!

Лили сразу же потянулась к нему ручками, и он, довольно крякнув, присел на корточки и обнял девочку.

— Ты чудесно выглядишь, папа, — заметил Эдвин и похлопал отца по плечу, когда тот выпрямился, поднимая Лили на руки.

— Проходите, я жду вас с самого утра! — объявил он. — Роза, дорогуша, накрывай на стол! Мои гости уже приехали.

Хилари поцеловала Говарда в щеку, и все четверо прошли в гостиную.

Странно, думал Эдвин, наблюдая за вступившими в непринужденную беседу отцом и Хилари. Когда я привел к нему в дом Глэдис, он вел себя сдержанно, если не сказать недружелюбно. А ведь с Глэдис они знакомы давным-давно.

Хилари же видит впервые…

На судебном разбирательстве четыре года назад Говард не появлялся. Тогда его мучили сердечные боли, и врач категорически запретил ему посещать заседания суда.

— Эй, прекратите меня дурачить! — потребовал Эдвин, устав теряться в догадках. — Вы видите друг друга не впервые, верно? Где вы познакомились? При каких обстоятельствах? Почему я ничего об этом не знаю?

Говард заулыбался.

— Ты слишком подозрителен, сынок. Мы с Хилари сразу понравились друг другу, только и всего! И потом, как гостеприимный хозяин я обязан сделать все возможное, чтобы мои гости чувствовали себя непринужденно.

— Глэдис ты принял гораздо более холодно, — выпалил Эдвин, забыв об осторожностях.

— Зачем же в присутствии Хилари ты упоминаешь о другой женщине? — Говард укоризненно покачал головой.

— Нет, ты все же объясни мне, почему тогда ты вел себя совершенно по-иному, — не унимался Эдвин.

Говард хрипло рассмеялся.

— Хорошо, я объясню. Глэдис умна, образована и хороша собой, но с самого детства была невыносимой хитрюгой! Поэтому я и не расшаркивался перед ней, когда вы пришли ко мне. Не умею лицемерить.

Только сейчас Хилари обратила внимание на имя женщины, о которой шла речь. Глэдис!

Неужели это та же самая Глэдис, что появлялась на вилле Эдвина в Майами-Бич, называя себя его другом детства? — подумала она, и ей стало не по себе. Неужели мои догадки в отношении ее стремления прибрать Эдвина к рукам были не напрасными? И почему Эдвин приводил ее в дом отца?

В гостиной появилась Роза с белоснежной скатертью в руках.

Обедали за круглым старинным столом у окна. Угощение было отменным. Лили болтала много и оживленно, а Говард слушал ее с умилением и восторгом.

Когда ей вздумалось рассказать о мамином ночном кошмаре, Эдвин встрепенулся.

— Лили, скорее доедай котлетку! Роза принесет тебе такую вкуснятину, какой ты еще наверняка не пробовала ни разу в жизни! — сообщил он поспешно.

Только по окончании визита, радушно распрощавшись с Говардом и выйдя за пределы его дома, Хилари как будто между прочим поинтересовалась, не поворачивая к Эдвину головы:

— Женщина, о которой вы упоминали в разговоре, это и есть та самая Глэдис? Глэдис Нейленд?

Эдвин неохотно кивнул.

Рассказывать Хилари о том, что совсем недавно он был помолвлен с Глэдис, ему не хотелось. По крайней мере, сейчас. Тех отношений, что связывали его с подругой детства, она все равно не поняла бы. Конечно, он намеревался объяснить ей все, но позднее. В подходящий момент, в доверительной обстановке.