Алексей морщится, как бы давая понять: «Знаем мы, мол, ваш бизнес!»

– Почему ты так неуважительно смотришь на это? Думаешь, мы бандиты какие-нибудь? Вот Хоза Сулейманов тоже из наших. У него большой бизнес. Настоящий бизнес в Южном порту…

Это правда. Казаков знает, что там действительно торгуют подержанными и новыми «мерседесами», «ауди», «фордами». И держит этот рынок их авторитет.

«Рыжий не врет. И сам он какой-то слегка странный. Не хочет, чтобы его считали простым бандитом, коих здесь немереное количество. А ведь другие, наоборот, стараются показать себя самыми “отмороженными”, самыми страшными. Чтобы запугать жертву. Вот Леха опять его подзуживает. И зачем он это делает? Обостряет…»

– Да, знаем мы ваши методы, – упрямо наклонив голову и потягивая из холодного запотевшего стакана коричневую, пузыристую колу, опять берется дразнить «быка» его друг. – Приходите к людям, начинаете запугивать: мы у тебя все заберем, мы злые, жестокие, мы тебя завтра повесим, зарежем… и уедем к себе. Милиции мы не боимся. Все куплено. Будешь нам платить. Это в первый день. На второй появляется добрый нохча: «Слушай, у тебя проблем нет? Есть! Ну, так мы сейчас все сделаем. Все решим». Вот человек и попадает на крючок.

В эту секунду Анатолий понимает мотив друга: «Ему адреналина не хватает. Скучно ему на этой работе. Да, многие из наших, кто привык воевать, так тоскуют по живому делу. Но здесь-то нам зачем конфликты?»

Он подсаживается на диванчик и, чтобы как-то переменить тему, сбить напряжение, спрашивает Сулбанова наугад:

– А вы, случайно, не из Казахстана? У нас там немало знакомых ваших сородичей.

– Я из Узун-Агача! – неохотно, но из вежливости отвечает Вахид.

– А я из Восточного Казахстана, – старается увести разговор в другое русло Казаков.

– Да, я там бывал не раз! – ведется на тему чеченец.

– Вот как? А где, если не секрет?

Но Пономарев снова берет инициативу в свои руки и упрямо пытается осадить Сулбанова:

– У вас даже в обычаях все какое-то не такое. Девушка, отказывая жениху, говорит: «Он даже не способен барана украсть!» Такой вот у вас менталитет.

Анатолий чувствует, как сидящий рядом мужчина напрягается, пытаясь сдержать растущее, закипающее раздражение. Он понимает, что еще несколько минут такой беседы – и будет скандал, может быть, драка.

В отличие от Алексея, он, родившийся в многонациональном Казахстане, намного лучше понимает особенности характера соседей по большой коммунальной квартире под названием СССР.

Он встает. И взглядом показывает Лехе на дверь. Мол, выйдем. Дело есть. Тот неохотно поднимается. Но идет за ним.

В холле Казаков говорит ему первое, что приходит в голову:

– Слушай! Я там, на улице, видел какой-то подозрительный грузовик. Остановился на том краю. И стоит. Надо бы проверить. Послать ребят.

Пономарев живо реагирует:

– Сейчас пошлю! – а потом добавляет: – Ну, как тебе зверюга?

Анатолий ничего не отвечает. Только кивает головой в ответ. А сам думает: «Рыжие, они прямо, как бараны. Вот уперлись рогами друг в друга».

Но где-то своим внутренним умом он понимает, что дело же, конечно, не в масти спорщиков, а в том, что столкнулись два характера, два взгляда на мир. Вообще, два мира. И дело не только в Алексеевой непримиримости. По всей Москве сейчас идут столкновения между чеченскими и славянскими бандами. Каждая из сторон пытается получить власть над городом. И отголоски этой великой войны слышны везде. Простые москвичи даже не понимают, что происходит. То взорвут какого-нибудь авторитетного бизнесмена. То убьют вора в законе. Вот вчера только погиб некий Валерий Длугач по кличке «Глобус».

«Так всегда бывает, когда власть слабая. В революцию, в гражданскую, в войну. Здесь особенность только в том, что на сцену вылезают представители небольшого народа, затерянного где-то в отрогах Кавказских гор».

Мысль мгновенно переносит его в родные края, потом в афганские горы: «Здесь, как и там, в сущности, одно и то же. Горы, невозможность быстрого экономического развития. Застой. В итоге, народ застревает где-то на уровне родоплеменных отношений, в Средневековье.

А мы уже прошли эту стадию. Создали мощное государство. Возложили на него свои заботы по защите личности. На него и надеялись. А его больше нетути!

И столкнулись наши люди один на один со сплоченными сородичами и соплеменниками. С другой философией, системой ценностей, образом жизни, религией. Правильно Дубравин мне рассказывал о них после совместной службы в армии. Ведь для них так же, как для индейцев, украсть или ограбить – доблесть. Воровство и бандитизм прославлены и в притчах, и в сказках, и в легендах. Взять хоть эту “Легенду о Гамзате”. Чудная она. Нохча Гамзат поскакал со своими дружками на русскую, казачью сторону. И там украл целый табун белых коней. Но русское войско их перехватило. Окружило. Они убили коней. Сложили из них завал. И спрятались за ним. Держать оборону. Долго бились. Но патроны кончились. И русские к ним подступили. И тогда нохча Гамзат закричал пролетающим мимо птицам: “Сообщите девушкам в нашем ауле, что мы погибли за газават!”

Ну и причем тут газават? То есть священная война. На Кавказе любят красивые слова: “Кровная месть. Борьба за свободу. Газават! Священное знамя ислама!” В большинстве случаев прикрывают ими истинную неприглядную суть. Ох, не раз нам еще отрыгнется эта разница в обычаях и менталитете. Ладно, пойду-ка я обратно в предбанник!»

Он подходит как раз вовремя. Сулбанов, уже раскрасневшийся от еле сдерживаемого раздражения, объясняет молча слушающим русским, что первобытное, кровнородственное общество имеет реальные преимущества над всеми остальными.

Но разговор прерывается в самом интересном месте. Что-то происходит в соседней комнате. Оттуда раздаются громкие голоса. И через секунду из переговорной залы, «как черт из табакерки», выскакивает маленький, юркий, черный лысый человечек. Сгорбившись, руки в карманы – он метеором устремляется к двери. Потом резко разворачивается. Сулбанов и другие чеченцы из охраны вытягиваются. Березовский, а это он, подходит к говорившим, ищет взглядом заслуживающее доверия лицо, обращается к Вахиду:

– Сходи к Бадри, скажи ему, чтоб он подошел к нам, сюда!

И сделав на каблуках поворот на сто восемьдесят градусов, снова улетает в переговорную залу, откуда доносится в приоткрытую дверь его голос:

– Да как ты не понимаешь, что нам надо держаться вместе, а не враждовать. Вчера твой канал опять показал… Я встречался с…

Дверь прикрылась. И никто не услышал, с кем встречался будущий олигарх.

Сулбанов молча идет выполнять поручение шефа. А они снова рассаживаются на диванчики. Дожидаться.

* * *

Но вот и дождались. Ребята «ведут» объект к машине. Гущинский ныряет в бронированный «мерседес». Анатолий почти на ходу заскакивает в «Гелендваген».