дождевика и снял маленькую сковородку, поставив её на стол. На столе лежал мой рюкзак и небольшая чёрная коробочка с двадцатью энергосферами, что постоянно пополняется Ксулем. Он их вытаскивает из ненужных приборов на этом уровне, чтобы отдать всё мне.

Вдохнув не сильно приятный парящий запах из сковороды, я сел на чёрный ящик, что заменял мне стул, достал из рюкзака «двух-тычковую» маленькую вилку – которую я сделал из крышки фляги – и наколол первый сварено-сжаренный грибок, похожий на конусную поганку. Но вид обманчив, так как я с удовольствием его съел, а мои наниты потребовали ещё питательного вещества. Вкус был прямо как у редких шампиньонов, что мы ели раз в месяц на нашей базе.

Хорошо, что у Ксуля здесь имелся «хлористый натрий» – соль, по-простому. Из-за неё вкус был даже лучше пресных продукций в столовой бункера. Калорий от них, конечно, мало, но я могу их есть хоть по пять раз на дню. В любом случае, лучше, чем ничего.

– Илья, – сказал Ксуль, подойдя поближе ко мне и встал на колени. Так я оказался на одном уровне его нижних глаз. – Хочешь. Я. Научу тебя. Взаимодействовать с нашим. Легкрнононсем?

На его вопрос я округлил глаза и, пережёвывая очередной грибок, поднял брови. Он говорил о пирамиде-компьютере.

– Но я пока не могу излучать связь. К тому же, я навряд ли смогу излучать ваш врождённый диапазон СВЧ, – удивлённо возразил я.

– Это не так. Ты. Со мной. Поделился знаниями, что значит диапазон излучения. Тебе хватит. Твоего, модуля связи. С диапазоном, шесть тысяч мегагерц, – ответил он на удивление быстро.

Мой анализатор уже установился. Теперь на очереди модуль связи.

– Это же круто! Конечно! Я точно не откажусь! – улыбаясь, кивнул я. – Модуль связи я создам только через четыре дня.

– До этого, я успею. Дать знания, – сказал он, и мой мозг тут же пронзила лёгкая боль.

Внимание! Очень интенсивное высокочастотное воздействие!

Производится анализ… 32%... 74%... Готово!

Немедленно покиньте помеще…

Принять локальные образы пользователя «??????...»?

Да/Нет?

– Блин! Ксуль! Я же ем! – возмутился я, когда меня отпустило.

– Моя. Ошибка. Прости, – покаялся он и опустил передо мной голову.

Хорошо, я научил его извиняться. Уже не так обидно от его вечной внезапности.

– Ладно, – вздохнул я и нажал кнопку «Да».

Скачивание файла «%:?;(№???.vom»…

– Только я его просмотрю и установлю потом… Боженька, как он это делает?.. – буркнул я и повернулся опять к тарелке, чтобы продолжить трапезу.

Ксуль же, ничего не говоря, встал и пошёл на свою левую сторону, просматривать дальнейшее развитие своих детей.

Он делал так уже раз двадцать, и каждый раз без предупреждения. На десятый раз он наконец научился извиняться, по моим наставлениям. На вопрос «почему ты не можешь за один раз понять, что нужно сначала предупредить?» он ответил примерно так: «Мой мозг уже сильно стар. Мы в принципе тяжело обучаемся, а в таком возрасте и подавно». Поэтому все мои возмущения сменились милостью. Он и правда стар. С его слов, зелоиды живут до ста лет. Он и его супруга прожили много больше этого возраста из-за нестандартных условий.

Кстати, его и дети «Ксульшахмангтрсун триста двадцать», его жены, тоже растут в нестандартных условиях. Их «переработчик», что питает взрослые «эмбрионы», получает только грибы и некоторые микроэлементы. Поэтому у него есть теория о том, что они тоже будут гораздо выносливее среднестатистических зелоидов.

Поэтому он хочет вернуться на родину с этим открытием и спорами этих странных земных грибов, чтобы увеличить шанс их выживания на своей и терроформирующейся планете.

Странно, что у их вида формирование плода происходит полтора года. То есть, эти ребята, новоявленные мальчики и девочки зелоидов, уже почти столько растут в резервуарах. Ксуль сказал, что можно будет производить их «Начатие» через неделю и пять дней. Они успели их зачать за полгода до смерти «Ксульки». Именно тогда Ксуль сумел кропотливо, за десяток лет, переделать «Медкапсулы» под «Инкубаторы».

Кстати, почему же они не смогли сами добраться до «Мистларха» – центрального генератора – потому как эту часть их улья в финале войны просто завалило с двух сторон. Завалило основательно, целыми скалами пород. И у них не было при себе маломальского метателя. Уже не говорю о специальном оборудовании для бурения.

Когда я спросил, почему они не сделали обыкновенную кирку и не стали долбить камень вручную, Ксуль поначалу даже и не понял, что я имею в виду. В итоге, я показал ему пару образов из старых роликов шахтёров с инструментом. Ксуль ответил, что качественного инструмента им было не создать. Я же скептично подумал про себя: «Да за такое время можно было ложкой прокопать сто метров монотонного камня!». Мне почему-то показалось, что Ксуль подумал о том же самом.

Всего в этих пяти коридорах с техническими помещениями оказалось пять зелоидов, трое самцов и две самки. И все они исполняли текущие роли инженеров, хотя до этого участвовали в войне.

Трое из них умерли пятьдесят лет назад и остались только «Семьсот первый» и «Триста двадцатая», которые в последствии приняли решение не томиться в ожидательной полудрёме, а как-то действовать. Они приняли такое решение только из-за того, что почувствовали индивидуальность спустя столько лет без Матиаксы – почему-то зелоиды повёрнуты называть всё «Важное» на букву «М».

По идее, им крайне повезло. Воздух поступал из пещеры, откуда я вылез, вода тоже местами постоянно сочится, а грибы им посчастливилось рассадить ещё в самом начале заточения, слегка модифицировав опытные земные образцы, чтобы они росли в таких условиях.

Мне кажется, Ксуль не договаривает, и они просто боялись попытаться выбраться отсюда, зная, что их там убьют быстрее. А тут вполне тепличные условия. Даже до старости пожить можно.

Правда, его дети не проживут так. Всё потому, что это последний технический «уровень». Ниже больше ничего нет. И судя по карте, если организация по добыче будет разведывать всё не спеша, то они спустятся сюда за полгода. И всё – добыча здесь закончится, как и жизни детей Ксуля. И в этом ещё одна загвоздка.

Мне категорически нельзя рассказывать про это место. И вообще, надо завалить проход, когда я выберусь к людям. Если мы всё разведаем раньше того времени, как мне стукнет четырнадцать – я опять попаду в детдом. Только с четырнадцати лет, в четвертой категории, я смогу жить один,