— Машина ждет внизу. Вы должны одеться и спуститься.

— Я ничего никому не должна.

«Должна. Ты взяла у этой женщины деньги… теперь ты вообще всем должна».

И что? Я обещала ей две встречи. И на этом конец. Две встречи закончились. Я больше не должна продолжать эту проклятую игру. Я устала, я раздавлена и сломлена. Домой хочу…Закрыться где-то и никогда не выходить. Никуда. Сидеть в темноте с полным осознанием какое же я ничтожество. С омерзением к себе и своему телу. Говорят, насилие это страшно…Не знаю….но продать себя это тоже жутко, это такое падение в грязь, с которым трудно смириться.

— Передайте своему хозяину или господину, что я хочу уехать.

— У меня нет с ним связи на данный момент, а вы должны прибыть к нему. Он так пожелал. Переоденьтесь и распустите волосы.

Хорошо. Я поеду и там все ему выскажу сама. Он не может удерживать меня насильно. Тем более мне не нужны его деньги больше. Ни одна копейка не нужна. В зеркало не смотрела. Я не хотела видеть собственное отражение. Там уже не я. Там продажная шлюха, которую трахали, а она стонала и извивалась от удовольствия. Ей швыряли купюры, а она ползала и собирала. Я ее не знаю. И видеть не хочу. Я бы с удовольствием ее убила.

Но платье, которое выбрал Альварес было все же великолепным. Обшитое тонкими черными блестящими стразами оно походило на змеиную кожу и переливалось при каждом шаге. Туфли на высокой шпильке красиво смотрелись на ноге, затянутой в тонкий чулок. Дорогая, элитная, завернутая в блестящую обертку кукла.

Я спустилась по лестнице вниз и вздрогнула от неожиданности, когда мне на плечи набросили мягкую меховую накидку. По обе стороны от меня охрана. Они же сопровождают меня в машине. Ничего. Это ненадолго. Сегодня он даст уйти. Никуда не денется. Черный лимузин привез меня к круглому зданию, скорее похожему на сверкающий шар. Этот какое-то ночное заведение или клуб. Я даже не знаю, что это за место. Никогда не бывала в подобных. Меня провели внутрь и когда я оказалась в шикарном помещении, с красными и голубыми неоновыми огнями, живой музыкой и игорными столами, я сразу поняла куда меня привезли — казино.

Я оглядывалась по сторонам, всматриваясь в лица, в окружающую меня толпу и у меня возникло ощущение полного сюрреализма, какой-то нереальности происходящего. Как будто моя личность сидит в ином теле… а оно живет своей жизнью. Ко мне подошел официант с подносом и предложил бокал какого-то очень красивого бирюзового напитка. Я взяла. Скорее на автомате. Пораженная окружающей роскошью, атмосферой денег. Нет, не так. Атмосферой огромных денег и звучащей из колонок музыкой. Саксофон и фортепиано.

Пригубила напиток, и обжигающая жидкость потекла в горло, обожгла вены. Обернулась и увидела ЕГО. За игорным столом. Окруженного женщинами, одетого в шикарную бордовую рубашку, модные черные джинсы с декоративными дырками спереди, с бокалом в руках. Заметил меня и глаза тут же сверкнули опасным, ядовитым блеском. Он кивнул мне, как собаке, подзывая к себе, но я вызывающе вздернула подбородок и даже не подумала к нему идти. Все. Аренда окончена.

Увидела, как он встал из-за стола, не обращая внимания на виснущих на нем женщин, и направился ко мне. Своей легкой, хищной походкой, покручивая в руках бокал. А я отвернулась и пошла в противоположную сторону. Здесь же должен быть туалет или какие-то подсобные помещения, черный ход. Ни секунды не хочу находиться в этом заведении.

Но едва я успела выйти в темный коридор, как меня схватили за руку чуть выше локтя.

— Куда?

— В туалет или тоже надо заслужить?

Резко обернулась и встретилась взглядом с черными глазами. Такими глубокими, бархатными вблизи.

— Надо, — одними губами, а палец гладит мое предплечье. — ты…ты такая красивая в этом платье. Я не прогадал ни с размером, ни с фасоном. Тебе идет черное…на твоей белой коже смотрится охрененно.

— Всем своим шлюхам покупаешь шмотки?

Бровь испанца удивленно приподнялась.

— А тебе правда интересно?

— Нет, — выдернула руку, — я приехала не затем, чтобы спрашивать у тебя разрешение на что-либо. Я приехала сказать тебе, что я больше не хочу с тобой трахаться. Забери свои сраные деньги и отпусти меня.

По мере того как я говорила он хмурился, внимательно всматриваясь в мое лицо.

— Что сделать?

— Отпустить! — повторила я, сжимая сумочку в которой лежали купюры и казалось прожигали дыру в самом дне.

И он вдруг расхохотался. Громко, раскатисто, так что на его лице отразилось искреннее веселье. А меня от этого хохота начало трясти. Я схватила сумочку, достала сложенные в стопки банкноты и швырнула ему так же в лицо.

— Подавись своими деньгами. Скажи сколько я еще тебе должна и дай мне уйти. Ни копейки не хочу от тебя.

Хохот стих внезапно, как и начался. Взгляд почернел, глаза сузились, и он схватил меня за шею, толкнул к стене.

— Ты…ты охренела? Я тебе эти деньги засуну знаешь куда? Уйдешь, когда я этого захочу. А сейчас я хочу играть, и ты пойдешь играть со мной. — и вдруг его глаза снова заблестели, в них появился какой-то дикий, бешеный блеск, словно у маньяка появилась интересная идея, — а знаешь… я тебя отпущу. Если ты выиграешь? Хочешь испытать судьбу?

Он ненормальный? Он совершенно невменяемый, чокнутый психопат?

— Сделаем ставки. Выиграешь — я отпущу тебя вместе с твоим выигрышем, а проиграешь останешься рядом пока мне не надоест.

— Я не собираюсь ни во что играть.

— Ну как хочешь. — пальцы медленно разжались, — тогда я сейчас прикажу своим парням отвезти тебя домой, привязать к кровати голую и ты будешь стоять там на коленях и ждать пока я здесь закончу, а потом я приеду и вые**у тебя. — наклонился к моему уху, — у тебя очень узкая, тесная дырочка сзади…я думаю там я стану первым. Не бойся, я дам тебе сначала кончить и только потом войду туда, — снова отпрянул назад, — или не дам кончать. Я подумаю, что мне больше захочется услышать крики боли или крики оргазма. Мне по вкусу м то, и другое.

— Ты просто больной ублюдок! — мои щеки стали пунцового цвета, и все тело свело от напряжения.

— Ты не представляешь насколько ты права. Я конченый, больной ублюдок! Ну что? Поиграем? Я дам тебе шанс уйти.

Ухмыляется своими чувственными губами и в блеске красноватых лучей прожекторов его ресницы кажутся пушистыми и очень длинными.

— А если я проиграю?

— Проиграешь…останешься рядом со мной. Бесплатно. Пока я захочу. Добровольно.

— Это ведь шутка, да? Ты ведь не можешь держать меня насильно? Я же не вещь какая-нибудь и мы не в каменном веке.

Он осмотрелся по сторонам, потом наклонился ко мне.

— Могу, детка. Я могу что угодно. Например, устроить так, что уже завтра все будут считать тебя мертвой. Ну так как? Какие ставки сделаешь ты?