но так ей было легче всё это выносить.

Привязав ей руки над головой, он вынул из кармана зажимы и показал ей. Лежащие на его ладони блестящие серебристые штучки выглядели довольно невинно, но она знала правду.

— Соски или клитор? — спросил он.

Её пульс участился. На клиторе у неё ещё не было зажима. Как это будет ощущаться? Насколько это будет плохо, если он его прицепит, и, что ещё важнее — когда отцепит?

Декстер покачал головой.

— Выбор за тобой.

— Соски, — ответила она.

Он поцеловал её в нос.

— Ты мешкала. Ты раздумывала. Скажи мне, что ты думала, — он говорил, а сам терзал её соски: крутил, щипал, дразнил, пока они совсем не затвердели.

— Я думала… — Было трудно сконцентрироваться на словах, когда он играл с её телом, целовал, посасывал. — …о том, что ты сказал… как кровь возвращается в сосуды.

— Как это может быть больно?

— Да, я не хочу… не хочу… — Её веки затрепетали, грудь налилась от желания. — …чтобы ты использовал зажимы где-нибудь

— Но я буду, клопик, — он никогда больше не называл её по имени с того дня. — И это для моего удовольствия. Ты знаешь, я наслаждаюсь и твоей болью, и твоим удовольствием.

Она потянула руки, привязанные за запястья. Разве у неё был выбор?

Он продолжал играть с её грудью, растягивая соски, покусывая зубами нежную кожу, и продолжал говорить.

— Скажи мне, разве ты не хочешь меня радовать?

У Натали от его голоса кружилась голова.

— Хочу.

— Ты сказала, что не хочешь, чтобы я использовал зажимы. Я хочу видеть, как они сдавливают твои соски. Ты не хочешь это?

— Хочу.

— Уверена?

Она потерялась в этом человеке.

— Пожалуйста, Декстер, используй зажимы.

— Клоп, ты можешь получше.

Её привязанное тело извивалось.

— Пожалуйста, умоляю тебя.

— Вот славная девочка. — Он прицепил на сосок зажим, и его голос уплыл.

— Оу… Ой… — Она закусила губу, сдерживаясь, стараясь делать то, чему он её учил — усваивать. Слёзы наполнили её глаза, когда он затянул зажим вокруг одного соска.

— Вот так. — Он наклонился и поцелуем смахнул слезу. — Твои слёзы почти такие же сладкие, как твоя киска. — Он прикрепил второй зажим.

Натали обнаружила, что если игнорировать сжатие, сконцентрироваться на чём-то ещё, то можно уменьшить ощущение боли… это можно вынести… до тех пор, пока он их не снимет. Он развёл её ноги, и у неё внутри напряглось. Может он даст ей кончить? Она сконцентрируется на этом.

— Нет! — закричала она, дёрнув бёдрами, когда зажим сжал её клитор.

Декстер поцеловал её складочки.

— Ты мешкала. Ты потеряла право выбора.

А потом его пальцы вошли в неё, играя с её киской, и кровь прилила к клитору. Чем ближе был оргазм, тем больнее становилось.

Как одновременно может быть так хорошо и так плохо?

— Пожалуйста, Декстер, не давай мне кончить.

— Но тебе нравится кончать. Не сдерживайся. Дай мне почувствовать твою боль и наслаждение.

Даже в ванной воспоминание увлажнило ей промежность. То был самый жёсткий оргазм на её памяти. Декстер провёл руками по её влажным грудям, и она, спустившись на землю, почувствовала расслабляющий аромат кокоса.

— Они до сих пор болят? — спросил он, щипая посиневшие соски.

— Да, — всхлипнула она.

— Как твой клитор?

— Он тоже болит.

Просто не верится, как легко стало с ним говорить, отвечать на его вопросы.

— Расскажи мне свои мысли.

— Перед тем, как вспоминать, что мы сегодня делали, я вспоминала тот день, когда ты кончил у меня за спиной

Его глаза округлились.

— Правда?

Она кивнула.

— Продолжай.

— Ты с тех пор дал мне кончить столько раз, а сам сделал это только однажды. Могу я… — Она вдруг почувствовала неуверенность.

— Можешь что?

— Могу я тебе помочь?

Она смотрела на него и ждала. Хотя океанская синева в глазах Декстера стала темнеть, он не ответил. Она почти забыла о своём предложении к тому моменту, когда он помог ей выбраться из ванны, бережно вытер, проводил к кровати и натёр тело лосьоном. Наслаждаясь солнечным ароматом, она наблюдала за мужчиной перед собой. При каждом мазке ароматного лосьона его мускулистое тело сгибалось, и пресс становился рельефнее. Его большие руки, которые могли приносить одновременно и боль, и удовольствие, нежно заботились о её болезненно чувствительной коже. В такие моменты, как этот, она понимала то, что он ни разу ей не сказал: ему требуется намного больше усилий для того, чтобы контролировать свои действия, чем чтобы орудовать кнутом или доводить её до слёз.

В этом открытии было нечто, заставляющее её сердце таять: знание, что она может помочь ему дать выход и тому, и другому — принимать его укусы, и позволять ему смягчать их поцелуями. Может, она и правда сходит с ума.

— Как, клоп?

Ему не надо было пояснять. Она знала, про что он спрашивает. Как она желает ему помочь?

— Я никогда не видела мужчину… Я знаю, у нас будет секс. Думаю, я готова, но сначала — можно я его потрогаю?

— Только руками?

Она пожала плечами.

— Может и ртом.

Послышалось рычание.

— Время ужинать.

— Может, сегодня мы поедим позже?

Он встал.

— С постели, Нат. На колени перед твоим королём.

Глава 19

Будучи кем-то сильно любим, приобретаешь силу,

а сильно любя кого-то приобретаешь смелость.

Лао Цзы.

Натали быстро спустилась с кровати на пол. Растущее в ней предвкушение оставило незамеченным твёрдость поверхности под её коленями. Она не заметила жёсткости бетона, её грудь колыхнулась, когда она заняла позицию, которой он её давно научил: села на колени, откинувшись назад, расположив руки по бокам, и сконцентрировалась на Декстере.

Отбросила ли она уже идею когда-либо покинуть эту комнату? Она не знала. Она постепенно начала понимать, что прежней её жизни, какой она была раньше, больше не существует. Переживания о занятиях и о том, чего от неё ожидали, остались в прошлом. Соблюдение приличий и удовлетворение чьих-то желаний больше не важны. Это были цепи, которыми она была прикована к ящику, созданному для неё с рождения семьёй и социальным статусом. Настоящее, при всей своей странности, было проще и, к удивлению, свободнее.

У Натали теперь был один приоритет. В данный момент он следил за каждым её движением.

У неё замерло дыхание, когда он стал обходить вокруг неё один раз, другой… Стук его ботинок по