Вот такой хороший друг, наш дядя Боря. Но вернемся в Германию.

Зоологи в последний вечер, конечно, тоже поволоклись за дядей Борей, который решил посвятить оставшееся время любованию городом. И, когда он так гулял, сопровождаемый сопровождающими, к нему, такому элегантному, в шляпе, с зонтиком, на переходе подошла старенькая дама и, глядя на него снизу вверх, попросила:

— Битте, герр, гафаллен, если вы тоже идете в этом направлении, переведите меня через дорогу. — Старенькая дама просительно смотрела на Боречку.

— Конечно-конечно, фрау, — обрадовался дядя Боря и свернул руку колечком.

Старенькая дама вцепилась дяде Боре в локоть, да так, что он, добрый, милый, воспитанный дядя Боря, аж перекосился на левый бок, но старенькую даму тянул через широченный проспект ответственно и степенно, старательно подбирая шаг под меленькие шажочки своей спутницы.

— А не хотите ли чаю, герр… эээ… герр…

— Альтшуль, — честно представился дядя Боря.

— Да, не хотите ли чаю, герр Альтшуль, у меня в саду под деревьями?.. — спросила старенькая фрау, когда ее благополучно доставили на другой берег проспекта.

— Я бы не отказался, — сотворив лихое коленце, аккуратно держа лапку старенькой дамы, вдруг весело, даже удивившись самому себе и своей смелости, ответил дядя Боря, — но, увы, я здесь не один. А с моими коллегами. — Он широко повел рукой в сторону. Старенькая фрау оглянулась, где, как и следовало ожидать, окопался отряд зоологов со своим юным, но опытным бойцом — земноводным коллегой. Они стояли в стороне, мрачные, уставшие от непонятного языка, от театров и музыки, окосевшие от картинных галерей, утомленные архитектурой и долгими прогулками.

— Они, — рассказывал нам потом дядя Боря, — стояли кучкой, такие печальные, заморенные, угрюмые, что мне до такой степени стало их жалко, что я, извинившись перед старушкой, повел их в биргартен — пивной бар — и там угостил их пивом и колбасками… И за столом, выпив и расслабившись, они вдруг разговорились, обсуждали все увиденное и услышанное в ГДР, благодарили, что без дяди Бори они так и просидели бы в пивных барах и ничего не увидели и не услышали, а так есть что вспомнить и рассказать женам и детям.

«И тещам», — подумал мстительно тогда дядя Боря.

Поскольку после участия в симпозиуме в ГДР у дяди Бори наконец появился опыт пребывания за границей и так как его доклад имел оглушительный успех в научном мире математиков, в другие страны он ездил уже сам, без сопровождения ученых-зоологов и аспирантов-ихтиологов.

А может быть, он их просто не замечал. Еще мы его спросили, мол, Борис Аркадьевич, а вы не боялись вот так в Америку, в Японию, во Францию, в Италию, в Данию, в Австрию, в княжество Лихтенштейн ехать один…

А дядя Боря нам:

— Да я в Трускавце, в санатории, с шахтерами дружил!!! А они, знаешь, как пьют?! Вот где было страшно.

Нет, ну что за чудо прекрасное вдруг увидела я по телевизору! Ну прямо и не думала, и не гадала. Заметила краем глаза и отложила все дела. Уселась перед экраном и не отрываясь, затаив дыхание, досмотрела до конца.

Собственно, ничего необычного, старая передача — ну танцуют люди. Ну «Семь сорок». Как известно, популярный еврейский танец. Ну весело им всем. Но до чего же необычным был состав этого хоровода! Солировал певец, известный российский поручик и корнет Александр Малинин:

Он вый-дет-из-вагона

И дви-нет-вдоль-перрона…

А вокруг него довольно бойко отплясывали веселые и беззаботные евреи: Ирина Хакамада, Михаил Горбачёв, Виктор Черномырдин и живописный русский народный хор в кокошниках, косоворотках, с баянами и балалайками.

Самым печальным в этом разбитном хороводе топтался ведущий известной интеллектуальной программы «Что? Где? Когда?» — еврей с перевернутым скорбным красивым лицом и русской фамилией — Ворошилов.

Прекрасные они тогда были все, прекрасные!

Иных уж нет, а те далече…

Пишет мне подруга из Живого Журнала — она собирает кукол. Ну такое у нее хобби. Кто-то спичечные этикетки. Кто-то марки. Кто-то собирает модели автомобилей, а кто-то настоящие автомобили. Я знаю человека, который коллекционирует маленькие металлические фигурки. И обязательно чтобы тяжеленькие. Один аниматор собирает сов. А подруга коллекционирует кукол. И вот она пишет, что вчера чуть не купила куколку-вуду. С ручками, ножками. Бонусом — маленькие иголочки. Инструкция, куда их втыкать и куда клеить фотографию врага.

Город N. Не Черновцы. Нет. Один город N. Пришли в мэрию брать интервью. У входа прошли через металлоискатель и оставили наши паспорта. На площадке между этажами нас просканировал охранник. На следующем пролете — опять охрана. В приемной мы отключили и сдали наши мобильные телефоны. Мне потом объяснили, это чтобы вражеская ракета, с которой мы договорились, не прилетела на сигнал моего телефона и не разнесла здание к чертовой бабушке. Еще один охранник проверил мой диктофон. С этой же целью. Вошли. Повеяло холодом. Разговор двигался туго, как будто мы толкали вручную забуксовавший грузовик.

Вышли наконец, забрали наши телефоны, спустились вниз. В гардеробе фотограф Гриша решил пошутить, дурак такой, сказал, мол, дайте два-три пальто, и поновей. Гардеробщица нажала кнопку под стойкой, вызвала охрану. Пришел насупленный качок. Мы объяснили: шутка. Он стоял, смотрел в упор, набычившись, обдумывал, водил бровями и желваками, потом сурово сказал в рацию на плече:

— Отбой. Шутка.

И нам:

— Не там шутим. Нашли место… шутить. Кло-у-ны.

Мы гуськом прошли через охрану, забрали паспорта, прошли через металлоискатель под команду последнего охранника:

— Проходим быстро, не задерживаемся.

Вышли на свободу. И фотограф Гриша вдруг:

— Слышь! А в Лондоне мэр на велике гоняет. В шлеме. Мэр Вашингтона, например, в метро ездит. Стоит, газету читает свежую. Рядом сидят люди, а он — ничего, стоит себе.

— Да, — говорю печально, — а вот в Дании один дяденька вошел в трамвай. И все пассажиры вдруг встали, дяденька улыбнулся, кивнул, пассажиры обратно сели. Дяденька проехал две остановки, опять кивнул и вышел.

— И че? И кто это был?

— Кто-кто… Король.

Мы сидели в автобусе и ждали свою группу туристов. Девочки-экскурсоводы болтали о том о сем. Верней, говорила одна, красивая девочка О. Нудно и подробно она пересказывала какой-то эпизод из своей жизни. При этом смеялась, приглашая нас тоже посмеяться.

Я читала, у меня на коленях была шестая книга Гарри Поттера, и сову Хедвиг уже убили, все было плохо, зло побеждало добро — и все такое…