Тогда им весьма несладко пришлось. Немецкие танки пёрли на столицу со страшной силой, а остановить их было почти нечем. Лишь гранаты да бутылки с зажигательной смесью…

В штабе корпуса посчитали, что панцеры пойдут южнее, вдоль шоссе, где было намного удобнее (не такой глубокий снег – немецкие танки часто застревали в русских сугробах), вот и перекинули туда почти всю артиллерию. А роте, по сути, ничего не оставили. Сказали: «Бронетехника на вашем участке не ожидается, одна пехота, это не страшно. Отобьетесь как-нибудь…»

Однако серо-зеленые машины с черными крестами пошли прямо по белой целине, в обход укреплений – с дотами, надолбами, «ежами» и артиллерийскими засадами. Рванули через заснеженные поля, огибая противотанковые рвы, минуя узлы сопротивления и сметая со своего пути редкие артиллерийские заслоны. Вперед – на Москву!

Бронированные машины буксовали, вязли в сугробах, но упорно шли вперед. Вот выскочили на открытое место, разогнались, еще немного – и пойдут по Ленинградскому шоссе, не останавливаясь, до столицы, до которой – всего тридцать пять километров. Час ходу! А перед ними – по сути, больше никого…

Но неожиданно уперлись в небольшой железнодорожный переезд. Панцеры думали проскочить его с ходу, не задерживаясь, но не вышло – их встретили огнем из противотанковых ружей.

За несколько дней до прорыва в роту Мешкова прибыло усиление – три расчета с новенькими ПТР Дегтярева. Говорили, что прямо с парада на Красной площади! Командир полка сказал: «Вот, на всякий случай, если танки все же пойдут на вас. Оружие надежное, калибр – 14,5 мм, почти любую броню пробивает. Если, конечно, с близкого расстояния…»

Конечно, с пэтээрами лучше, чем вообще без них, но все же хотелось чего-нибудь более серьезного, солидного. Хотя бы «сорокапяток»… Но не дали, бросили на соседний участок, где ждали танкового прорыва. И как ведь ошиблись… Немецкий бронированный удар пришелся по роте Мешкова…

Но разве три пэтээра могли остановить танковый кулак? Это же не машины с легкой броней! Немецкие панцеры следовало бить в определенное место, да еще с очень близкого расстояния… Однако попробуй-ка усиди в неглубокой ямке, с трудом выбитой лопаткой в ледяной земле, когда на тебя прет стальная махина! Никаких нервов не хватит…

Тем более что позиции бронебойщиков были хорошо видны в белом поле. Как ни старались они замаскироваться, как ни окапывались, но легкие снежные облачка, поднимающиеся после каждого выстрела, сразу же их выдавали. Со всеми вытекающими последствиями…

Но расчеты не струсили, не испугались, а вступили с панцерами в смертельную схватку. Хотя с самого начала было понятно, что надежды уцелеть нет. Налетят, раздавят, сомнут, впечатают гусеницами в мерзлую землю… Что такое три ружья против десяти грозных стальных машин?

Бронебойщики открыли стрельбу, стараясь попасть танкам в слабое место. Били под башни, чтобы заклинило, или в смотровые щели – в водителей. Если получалось, то и в бок или в другое уязвимое место. Но панцеры упорно шли вперед, почти не обращая внимания на обстрел…

Младший сержант Иван Мешков командовал стрелковым отделением и прекрасно понимал, что танки им не остановить. А потому приказал своим бойцам: «Пропускаем машины через себя и отрезаем огнем пехоту. У кого есть гранаты – бросайте танкам под гусеницы, когда близко подойдут, у кого бутылки с зажигательной смесью – на моторные отсеки, когда переползут уже через нас. Если кто выживет, конечно…»

Немецкие «двойки» и «тройки» били из башенных орудий, поливали красноармейцев свинцом… Бронебойные расчеты погибли первыми – кого накрыло снарядом, кого срезало очередью…

Стальные машины, утробно ревя, навалились на узкие траншеи, обдав затаившихся бойцов моторной вонью и запахом горелого масла, поутюжили немного и пошли дальше. Ивана завалило мерзлой землей, но, к счастью, не сильно. Кое-как выкарабкался, выплюнул изо рта комочки льда, вытер черное от копоти лицо и осмотрелся: танки уже ушли, штурмуют переезд, а прямо перед ним – три немецкие бронемашины…

«Нет, врешь, – подумал Иван, – без боя я не отступлю!» Приказал своим ребятам вести беглый огонь по пехоте, а сам скользнул в ближайшую пэтээровскую ячейку. Оба бронебойщика были убиты – накрыло взрывом. Одному оторвало ноги, другому разбило осколком голову…

Снег вокруг был густо перемешан с кровью. На морозе она замерзла, превратилась в красный лед. Но ружье, как ни странно, уцелело и даже ничуть не пострадало. Ладно, дадим фрицам огонька…

Стрелять из пэтээра Мешков умел – научился, когда ружья попали к ним в роту. Он же отделенный командир, должен разбираться в оружии! И не сложное, в принципе, оказалось дело – почти как из обычной винтовки. Повернул рукоятку затвора влево, отвел до отказа назад, вставил патрон, дослал, повернул вправо. Все, готово. Вот и пригодилось теперь…

Мешков поставил ружье на сошки, вынул из сумки убитого бойца длинный, тяжелый патрон. Пуля с черно-красной головкой – то, что надо, бронебойно-зажигательная. Зарядил ружье, прицелился. До ближайшего бронетранспортера было метров двести, нормально. Плавно нажал на спусковой крючок – раздался громкий выстрел. Горячая гильза полетела в сторону, в ледяной снег…

Иван целился в моторный отсек и попал – бронетранспортер встал как вкопанный, из пробитого двигателя повалил сизый дым. Тут же по Мешкову ударил немецкий пулемет – заметили и накрыли очередью. Пули засвистели над головой, сбили шапку-ушанку, оцарапали висок, обожгли щеку. По подбородку потекла горячая кровь…

Но Мешков не чувствовал боли – так увлекся сражением. Достал второй патрон, зарядил, снова выстрелил. Целился теперь уже в пулеметчика – в качестве ответа. Попал, убил гитлеровца.

Больше по нему уже не стреляли – очевидно, заклинило пулемет. Иван переключился на следующую машину – та довольно близко подошла к его ячейке. На сей раз целился в кабину. Снова попал, убил водителя, и бронетранспортер повело – развернуло боком. Уткнулся тупым «рылом» в обломок сосны и встал намертво. «Так, уже две машины, – считал Иван, – надо бы и третью…»

Долго этот поединок продолжаться, конечно же, не мог – Ивана непременно накрыли бы немецкие машины, идущие следом. Но тут, к счастью, на помощь пехоте пришли «тридцатьчетверки» – как выяснилось, прятались за лесом. Устроили немцам засаду… Быстрые Т-34 выскочили из-за деревьев и ударили по панцерам…

После короткого столкновения, потеряв несколько «двоек» и одну «тройку», немцы стали отступать. Серо-зеленые лобастые машины, отстреливаясь, пошли назад, то же самое сделал и уцелевший броневик. Вскоре бой закончился, «тридцатьчетверки» заняли переезд, надежно закрыв Ленинградское шоссе. Теперь гитлеровцам в Москву не прорваться…

За две подбитые машины Иван получил медаль «За отвагу» и личную благодарность от командующего корпусом. «Молодец, Мешков, – горячо жал ему руку статный, представительный генерал-майор, – бей фрицев так и дальше!» А еще ему дали звание сержанта. Все правильно – заслужил!

Так что обращаться с противотанковым ружьем Мешков умел. О чем и сообщил Матвею Молохову. Тот кивнул и продолжил объяснение: