litbaza книги онлайнСовременная прозаЭти двери не для всех - Павел Сутин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 96
Перейти на страницу:

– Мне это известно, – сказал Сергеев.

– Работать рядом с таким парнем – одно удовольствие. – Гость удовлетворенно кивнул. – Такой всегда берется за толстый конец бревна. Можно еще сигарету?

Сергеев достал из кармана пачку и пересчитал сигареты. Оставалось пять штук.

"До утра хватит, – подумал он. – По одной с этим, две до утра и одна потом". Они закурили.

– Вот послушайте, – сказал гость. – Когда умирает кто-то близкий, считает Майкл, кто-то свой, и ты все это видишь день за днем, то рано или поздно наступает момент отчуждения. Наступает миг, когда близкому человеку предстоит навсегда уйти в некую дверь. Ему одному предстоит войти в нее. Никому больше. Все прочие останутся по эту сторону. За той дверью – темнота. Иррациональное, непознаваемое, лежащее за пределами понимания. Человек войдет в ту дверь – и все. Он уже не здесь. Он более не принадлежит этому понятному и привычному миру.

Это страшно, невозможно… и это неизбежно. И в это мгновение, когда та дверь приоткрывается, те, кто проводил до двери, невольно бросают взгляд в дверной проем. Тогда-то и наступает миг холода и отчуждения. А не проводить до той двери нельзя. Недостойно это – не проводить.

Гость замолчал и грустно посмотрел на Сергеева.

Сергеев провел ладонью по лицу, вытянул ноги и подумал, как тяжело он устал…

Гость сочувственно сказал:

– Потерпите немного. Скоро утро. Выпейте.

Сергеев взял фляжку, отвернул крышку, сделал несколько глотков. Коньяк принес невероятное облегчение.

Гость неторопливо расстегнул пуговицы халата, снял его и небрежно бросил на перила балкона.

– А Саша?

– Простите?.. – Гость обернулся.

– Саша… Саша Берг.

– А… Берг… Горный лыжник… Это так… Детский лепет… Тут и комментировать особенно нечего. Сенька – его двоюродный брат. Они росли вместе. Сенька – его детство, его юность. Умер Сенька – закончилась юность. Хотя тоже драма.

Сергеев молчал.

– А что до вас, Геннадий Валерьевич… Вы подозреваете, что уход вашего общего друга будет концом компании. Пряжников был вашим праведником, вашим цементирующим компонентом. Никон дрался в кабаках, Берг роскошно катался на горных лыжах, Белов, Гаривас и вы развлекали компанию писательством, Браверман замечательно оперировал. Друг с другом вы пили, умничали, дружили. Но за советом вы бежали к Пряжникову. Он мирил вас с женами, у него вы жили после разводов, даже оставляли ему детей, когда уезжали со своими девицами в Прибалтику. Вы и теперь не разбредетесь. Но это будет не то. Бравик с Сергеевым – да. Никон с Гаривасом – да. Берг, Вацек, Белов – тоже да. Но вместе вам уже не собраться.

Боюсь, что не собраться. Может, это и лучше.

– С хрена же это лучше?

– Черт его знает… И вообще, кроме "лучше" и "хуже" есть еще много других категорий. Понятных, кстати, даже вам.

– Ну а Сенька? – глухо спросил Сергеев и в упор посмотрел на гостя.

– А что Сенька, – гость невесело усмехнулся. – Он уже не здесь. Уже вошел в ту дверь.

– А что он думал? – Сергеев наклонился, сидя на стуле. Он крепко сжал кулаки, так что ногти впились в ладони… – Что он думал, Вергилий?

Гость тоже наклонился к Сергееву и быстро ответил:

– Так вы догоните и спросите!

Сергеев вздрогнул и откинулся на спинку стула.

– Не надо, – негромко сказал гость. – Не надо преждевременно заглядывать в последнюю страницу. Никто не имеет на это права. Я и без того вам немало сказал.

У вас же голова на плечах, а не горшок с говном. Додумайте сами.

Сергеев выдохнул и встал.

– Посмотрю, как там Сенька.

– Посмотрите, – безразлично сказал гость.

Сергеев отворил балконную дверь, зашел в теплую палату. Подошел к кровати, постоял. Сенька дышал – громко и с долгими паузами.

Кто-то прошел мимо палаты. В коридоре еле слышно гудели лампы дневного света.

Сергеев зачем-то поправил на Сеньке одеяло.

Он вышел на балкон. Там никого не было.

Сенька перестал дышать в половине шестого. Громко вздохнул, всхлипнул раз, другой… И все.

Сергеев постоял возле кровати, погладил Сеньку по щеке.

Он снял халат, тапочки, надел ботинки. Прошел по коридору в ординаторскую, постучал, открыл дверь, встретился взглядом с сонным Гулидовым и сказал: "Все…

Умер".

Сергеев вышел из отделения, спустился в фойе, разбудил гардеробщицу, надел плащ.

Он прошел аллейкой, хрупая подошвами по утреннему ледку.

Утро было морозным, голубым и ясным.

По Ленинскому катили первые машины. Сергеев шел, зажав в губах незажженную сигарету, и бормотал: "Плохо-то как, Господи… Как плохо…" Профессор Браверман, декабрь 98-го

"О, ЭТА СКУКА НИЦШЕАНСТВА…"

Высокой памяти хирурга Петра Николаевича Сергеева посвящается Господи, сохрани подольше это дурацкое российское самоедство! Еще никому оно не помогло, но все равно сохрани его в нас подольше!

Виктор Конецкий "Разные люди" Во вторник, как всегда, как вчера, как год, три, пять лет назад, в пять минут девятого Бравик вошел в отделение.

Люда, старшая медсестра, выглянула из своего кабинета и сказала:

– Григорий Израилевич, доброе утро.

– Доброе утро, Люда, – ответил Бравик.

– Вам звонил Назаров, просил перезвонить, как придете, – озабоченно сказала Люда.

Видимо, ее впечатлил факт служебного разговора с профессором.

– Профессор Назаров? – удивился Бравик и взглянул на часы. – Он что, сегодня звонил?

– Только что! Очень просил позвонить, – дисциплинированно сказала Люда.

– Ну, хорошо… – несколько удивленно сказал Бравик. Он пошел к кабинету, потом остановился, обернулся. – Все спокойно?

– Да, – Люда кивнула. – В послеоперационной у Храмцова дренаж забился. Дмитрий Александрович сейчас отмывает. А так все спокойно.

Бравик покачал головой и пошел по коридору. Он открыл ключом кабинет, положил на стул старый желтый портфель с потускневшими заклепками и исцарапанными замочками на ремешках, снял пиджак и повесил его на плечики в шкаф. Потом сел на стул у двери, покряхтывая, снял ботинки, задви-нул их под тумбочку и надел старые мягкие туфли без шнурков.

Он мельком глянул на операционный график под стеклом, грузно утвердился за столом и перелистнул страницы большого блокнота.

Профессор Иван Андреевич Назаров, председатель правления Урологического общества, был человек обстоятельный, неспешный, и раз Бравик ему понадобился в такую рань, значит вопрос отлагательств не терпел.

1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 96
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?