– Юля! – Марая бросилась ко мне, но кто-то из стражников её удержал. – Она без сил, не надо, – взмолилась она, но дракон даже не взглянул на неё.

– Ему же всё равно, – усмехнулась я зло, ощущая, как сквозь болезненное безразличие прорываются первые жгучие иглы ненависти.

Даже не на Вилара, на весь драконий род. Ведь полные слёз глаза подруги напоминали, что осталось позади и безвозвратно потеряно. Король Арлан вырвал меня из родного мира, забрал от друзей, растоптав все планы и мечты. А в этом мире правят они, бездушные нелюди, считающие себя лучше всех якобы по праву рождения.

– Разве я не права? – спросила, когда Вилар резко остановился и недобро взглянул на меня из-за плеча. – Кто я для тебя? Просто вещь, которую можно сломать и выкинуть.

– Лучше замолчи, Юля, – пригрозил он.

Злость удивительным образом придала сил. Я с поразительной ясностью увидела окружающих нас людей, с изумлением наблюдающих за нашим шествием, как и лицо Вилара. Суровое, искажённое гримасой ярости. Но я больше не боялась.

– Зачем? Мне уже всё равно. Или может быть хуже? Ударишь? Изобьёшь? Ведьмы ведь не люди. Боли мы не чувствуем, кровью не истекаем. А нет, это же про вас. Драконов, – с ненавистью выплюнула, смело встретив бешенство в глазах Вилара, на щеках которого вновь проявилась чешуя.

Он гулко выдохнул и отвернулся, почему-то сдержавшись. Лишь ускорил шаг, сильнее потянув меня за цепи. Я успела только в последний раз взглянуть на плачущую Мараю. Мы больше не увидимся. Но я рада, что встретила в этом неприветливом мире настоящую подругу.

Свет и тепло сменились сыростью и холодом подвальных коридоров. Вилар вёл меня по уже знакомому маршруту. Вскоре показалась металлическая дверь камеры, которую он с грохотом распахнул и втолкнул меня в тёмное нутро тюрьмы. Вот как, заточение.

– Не хочешь рассказать о планах врага? Это может облегчить твою судьбу.

– Самое смешное, что когда ты узнаешь правду, будет уже поздно, – нервно рассмеялась, пошатнувшись на слабых ногах.

В ушах поселился звон, кровь застывала в жилах от холода, а сознанием владело злое веселье. Иррациональное и глупое.

Дракон схватил меня за плечо, резко развернул. Оттого камера закачалась сильнее, и я смогла сконцентрировать рассеивающееся внимание на драконе только тогда, когда в его ладони вспыхнул алый огонёк. Пламя во мне откликнулось, потянулось, пытаясь разгореться с прежней мощью. Я даже различила очертания моего цветка сквозь ткань рубашки. Вилар протянул к нему руку.

– Я уже говорила. Ты не получишь мою силу, дракон, – подчиняясь моей воле, золотистое пламя потухло, так и не разгоревшись, оставив после себя тоскливую пустоту и холод. А вместе с ним и огонь вокруг ладони Вилара погас. – Никогда! – вскинулась, поднимая лицо к возвышающемуся надо мной мужчине.

Меня больше не пугали нечеловеческие глаза, как и поселившиеся в них злость и бешенство. Я ненавидела и злилась не меньше него. Наверное, бесстрашие – последствия лихорадки. Плевать. Главное, что в этот момент я победила. Он не получит то, что жаждет. Больше никогда.

– Уверен, скоро ты передумаешь, – он выпустил цепь из рук. – Лагерь врага будет взят сегодня же. Я вернусь сообщить тебе о своей победе и вашем поражении.

На этот раз магические путы не рассеялись. Их тяжесть притянула меня к полу. Я больше не цеплялась за реальность, рухнув на колени. Тело заледенело, а внутренний огонь почти потух. Ещё немного, и его свет навсегда исчезнет. Но и это не пугало. В окутывающем сознание коконе безразличия осталось место только одному чувству, которое не желало так просто уходить.

– Ненавижу, – прошептала, глядя на рассеивающиеся блёстками путы, прежде чем Вилар покинул камеру.

Дракон приостановился, может даже взглянул на меня, но ничего не сказал. Грохнула металлическая дверь, погружая камеру в обволакивающую тьму и могильную тишину.

Я оказалась права: Вилар убил меня, забыв о том, что я живое существо.

Вилар

– Разведчики вернулись, мой лорд, – в палатку вошёл Тиэрр, капитан солдат, возглавлявший атаку.

Здесь едва удавалось стоять в полный рост, а с его приходом стало совсем тесно. Я оторвался от изучения вражеских документов, разбросанных по хлипкому деревянному столу и обратил взгляд к нему.

– И как?

– Поймали ещё троих. Лес чист.

– Хорошая работа, – взглянул на связанного главаря диверсантов.

Тот сидел в углу палатки на нескольких шкурах, что служили раньше ему же ложем, и не отводил от меня злого взгляда. Атака прошла гладко и без потерь с нашей стороны. Чего нельзя сказать о врагах. Из документов становилось ясно, что мы имеем дело с наёмниками на службе у Империи Фернран. Именно она подстрекала другие страны к войне против нас. И вот их первый шаг. Болезнь. Снежная морь, как называют её наёмники. Магически усиленная и совершенно незнакомая на Тель-Маросе. Она поразила уже десяток людей крепости лишь за ночь после побега Юлии, который, впрочем, вывел нас на лагерь вражеских лазутчиков, где нашлось достаточно лекарства. Уверен, Андерс сможет выявить все ингредиенты и создать больше.

– И ещё мы нашли в яме Ниннель, – отрапортовал он.

– В яме? – Неужели?

– Вроде как её поймали в лесу и привели для допроса.

– Или она в чём-то провинилась. Почему ведьма сидит в яме, отвечай? – потребовал я у вздрогнувшего главаря.

– Ведьма? – переспросил он, выпучив глаза, но сразу подобрался.

Однако этой реакцией он выдал свою неосведомлённость о сущности Ниннель. За время общения с ним я успел убедиться в том, что актёр из него никудышный.

– Тиэрр, приведи Ниннель.

Склонив голову, капитан покинул палатку, низко пригнувшись, чтобы протиснуться в узком проходе. Наёмники перемещались налегке, а лагерь скрывали пологами артефактов, которые поддерживали в исправном состоянии двое магов, тоже теперь находящихся в плену.

– Вам кто-то помогал в крепости? – произнёс, присматриваясь к реакции мужчины, но всё же нетерпеливо уточнил: – Ведьмы?

Возле моей крепости вражеские лазутчики, неизвестная болезнь ослабляет гарнизон, а я думаю о Юлии. О девушке, что за пару встреч ядовитой иглой засела в самом сердце.

– Мы действовали самостоятельно, – упрямо заявил он.

– Ничего пара часов с палачом быстро развяжут твой язык.

Мы обратили взгляды ко входу, когда в него неловко протиснулась Ниннель. Женщина выглядела откровенно плохо: в грязной и порванной одежде, с раной на лбу и запёкшейся на лице кровью.

– Недалеко ты ушла, – криво усмехнулся, не ощущая и толики веселья.

Наоборот, в груди поселилась пустота, а дракон метался от безысходности в глубине подсознания. Он не мог успокоиться с тех пор, как Юлия сбежала.