Реджи кивнула с непроницаемым выражением лица и подумала о том, как нелепо было бы появиться в офисе Чарли. Она попробовала представить, как он сейчас выглядит: Чарли-риелтор. Женат ли он? Завел ли он дом, полный маленьких Чарли-младших, с деревянным домиком на заднем дворе? Сидит ли он с ними по вечерам под пологом листвы и рассказывает: «Раньше у меня была подруга, построившая домик на дереве…»?

Тара продолжала распаковывать вещи. Реджи чувствовала, как ее мотает во времени: в одну минуту она была здесь, а в следующую – видела себя тринадцатилетней девочкой. И рядом была Тара: солнце, вокруг которого она вращалась как планета.

– Что это? – спросила Реджи, когда увидела книгу в мягкой обложке, хорошо заметную на дне рюкзака, и после того как Тара достала последнюю одежду. Реджи почувствовала, как поднимаются волоски у нее на шее.

– Что? – отозвалась Тара. Она посмотрела на дно рюкзака и покраснела. – Ах, это, – сказала она и достала потрепанный экземпляр книги «Руки Нептуна: подлинная история нераскрытых убийств в Брайтон-Фоллс» с загнутыми уголками страниц.

– Что ты с ней делаешь? – резко спросила Реджи. Это казалось очередным «испытанием» Тары, одной из ее игр. Книга была специально положена на виду и как будто ждала, когда Реджи заметит ее и отреагирует тем или иным образом.

– Просто читаю. – Тара достала книгу, и Реджи отпрянула в сторону, как от ядовитой змеи.

Бред сивой кобылы. Привезти эту книгу в «Желание Моники» было настоящим извращением.

– Но эта женщина… Вещи, которые она говорила о моей матери…

– Я знаю, – сказала Тара. – Она преступила черту.

– Тогда почему ты вообще завела у себя эту книжку? И о чем ты думала, когда везла ее сюда?

Тара посмотрела на старую книгу и провела пальцами по рисунку на обложке: воздетый серебристый трезубец с капающей кровью.

– Когда твоя тетя позвонила, рассказала о твоей маме и предложила мне работу, я не колебалась. Ты помнишь, какой была моя собственная мать: все время на работе или пьяная, едва замечавшая, жива я или уже умерла. Твои родственники были для меня как вторая семья – настоящая семья, которая имела значение. Они беспокоились о том, обедала ли я, или о том, как много я ругаюсь. Помнишь это? Как Лорен всегда нервничала и обижалась, даже когда я говорила «черт побери»?

Реджи кивнула, не в силах отделаться от ощущения, что ею манипулируют, что Тара занимается тем, что ей удавалось лучше всего. От этого ощущения веяло знакомым уютом, когда тебе говорят именно то, что ты хочешь услышать.

– Так или иначе, после разговора с Лорен я вспомнила о книге. Я купила ее, когда она вышла, и с тех пор не читала. Но я подумала, что теперь мне стоит перечитать ее. Знаю, она писала разные гадкие вещи про твою маму, но эта Марта Пэкетт провела настоящее расследование. Она собрала множество фактов по делу. Там есть полицейские отчеты и интервью. Даты, сроки, информация о жертвах. Там полно путеводных нитей, Редж. – Глаза Тары светились живым интересом, и она начала покачиваться с пятки на носок. Потом, словно осознав, что Реджи заметила ее растущее волнение, она кашлянула и сбавила обороты. – В общем, я решила освежить память. Знаешь, на тот случай, если твоя мама что-нибудь скажет или вспомнит.

– Стало быть, ты надеешься раскрыть дело, перечитывая книгу и слушая параноидные фантазии моей матери, навеянные морфином?

Тара пожала плечами.

– Только не дай Лорен застукать тебя с этим, – предупредила Реджи и указала на книгу. – Тогда она тут же уволит тебя.

Тара кивнула и огляделась по сторонам. Она подошла к книжному шкафу, наполненному тяжелыми томами классических произведений, и засунула «Руки Нептуна» между «Путешествиями Гулливера» и «Войной и миром».

– Наш секрет, – сказала Тара и закатала рукав фуфайки, обнажив кусочек белой кожи на предплечье. Реджи отвернулась, не желая смотреть на это.

– Мне самой надо распаковать вещи, – буркнула она и повернулась, собираясь уйти.

– Редж, – окликнула Тара. Реджи остановилась и повернулась к ней. – Похоже, у тебя идет кровь.

Реджи посмотрела на свою руку: порез снова раскрылся, и кровь просачивалась сквозь наспех наложенный бактерицидный пластырь.

– Давай поглядим. – Тара потянулась к руке Реджи. От ее прикосновения Реджи встряхнуло, словно она получила небольшой удар током. – Ты помнишь? – тихо спросила Тара, отлепив лейкопластырь, чтобы осмотреть порез.

– Я немного порезалась оконным стеклом, – перебила Реджи, прежде чем Тара успела продолжить. Тара отвернулась, достала из рюкзака набор первой помощи: марлю и пластырь. Она очистила порез антисептической салфеткой и закрыла марлевой подушечкой.

– Прости, Редж, – сказала Тара, отрезая пластырь. – Прости за все.

Реджи кивнула, хотя не была уверена, говорит ли Тара о Вере или о том, что произошло между ними много лет назад.

Следующие слова Тары ответили на ее невысказанный вопрос.

– Знаешь, ведь ты была не виновата. Это я заставила его сделать это. И последующее бегство тоже было моей идеей. – Тара наблюдала за своей работой, аккуратно закрепляя пластырь по краям марлевой подушечки.

Реджи медленно выдохнула.

– Есть такая вещь, которая называется свободой воли, – пробормотала она.

Реджи никому не рассказывала о том, что произошло в тот вечер. Потом Лорен спрашивала ее, почему Тара и Чарли больше не приходят к ним. Реджи отворачивалась и придумывала какую-нибудь историю насчет новых друзей и интересов. Лорен полагала, что это имеет отношение к похищению Веры, что это каким-то образом оказалось непосильной ношей для Тары и Чарли.

Иногда за эти годы Реджи мучительно хотелось рассказать правду. Исповедоваться кому-то.

«Мы с друзьями совершили нечто ужасное».

Тара закончила работу. Она улыбнулась, покачала головой и посмотрела на Реджи.

– Иногда мы отданы на милость других людей. Мы даже не представляем, какую власть они имеют над нами, пока не оказывается слишком поздно.

– Но Чарли…

– Я говорю не о себе и Чарли. Я говорю о нас с тобой.

– Ни фига себе! – произнесла Тара и хлопнула ладонью по последнему выпуску «Хартфорд Экземинер». Они сидели в гараже, и Тара разлеглась на старом, залатанном кожаном диване, пока Реджи осматривала верстак своей тети. В гараже было темно и душно; единственный свет исходил от маленького пыльного окошка и металлической лампы, прикрепленной к стене над верстаком Лорен. Пока Реджи удалось обнаружить лишь кучу барахла, предназначенного для рыбалки: прижимные клещи, хомутики, ножницы и кусачки вместе с бесчисленными крючками, перышками, бусинками и фальшивым мехом.

– Кэндис Жаке тоже ела лобстера! – воскликнула Тара. – Он отрезал ей руку, продержал в живых пять гребаных дней, накормил лобстером, а потом задушил – точно так же, как Андреа Макферлин! И только послушай: у этого сукиного сына теперь есть имя!