«мини». В «Борбе» анализировали результаты визита де Голля в Москву, взрыв Китаем атомной бомбы. На улицах светлого, радостного Белграда люди приветливы, разговорчивы, много студентов и туристов из европейских стран.

Утром в гостиницу позвонили из посольства, попросили приехать для срочного разговора. Я расстроился, опасаясь приказа о моем отъезде.

В этот раз меня принял наш посол, подробно расспросил об условиях работы, состоянии дел, взаимоотношениях с людьми на комбинате и сообщил, что командировку мне продлили на полгода. Обрадованный этим, я решился спросить, можно ли пригласить в Никшич мою жену и дочь, конечно, за мой счет. Лицо посла стало суровым, он объяснил, что на такой короткий срок у нас с семьей в командировки не ездят.

Увидев мое огорчение, несколько, смягчился и сказал:

— Я три года работал во Вьетнаме, Бомбардировки американцев, год не видел неба, тяготы военной жизни. А вы — в благоустроенной стране, заняты нужным делом, пользуетесь вниманием и уважением. Не надо усложнять жизнь себе и другим. Полгода пройдет быстро.

Прощаясь, он пожал мне руку и ободряюще улыбнулся. Мы вернулись в Никшич после в общем-то удачной командировки.

* * *

Население и значение Никшича выросло после строительства здесь металлургического комбината. До этого город был известен местной фабрикой пива. Здешнее пиво награждено дипломами, его поставляют даже в Вену. Вкус никшичского пива определяет очень чистая вода из родника на территории фабрики и отборный чешский хмель. От «пивары» начинается главная улица города, где находится здание Скупщины — «горсовета» Никшича и клуб Народно-освободительной армии Югославии с кинотеатром, концертным залом. Первые этажи домов заняты магазинами, кафе, мастерскими. В конце улицы, стоит внушительная по размерам церковь Святого Николая.

Любители выпить и поговорить собираются по вечерам в ресторане отеля «Оногошт». Пьют пиво, виноградную водку — понемногу, почти не закусывая. Компании, в основном, мужские, замужние женщины сюда не ходят, заняты дома либо собираются для бесед в кофейне. На небольшой эстраде музыканты играют народные мелодии Балкан.

Столики в центре ресторана занимают футболисты местной команды «Сутиеска». При довольно скромных результатах игр на первенство в чемпионате страны, ее игроков воспринимают, как героев, знакомство с ними почетно.

Отдельной группой располагаются знаменитости города Никшича. Среди них выделяется крепкий мужчина в морском кителе, весьма загадочная личность — моряк в горах. Имел военные заслуги, мог стать депутатом Союзной скупщины. Помешали выпивка и женщины. Он имеет хорошую пенсию, бездельничает, но его мнение ценят.

Второй — подвижный старичок с пухлыми румяными щечками. В разговоре он вежлив, но чувствуется затаенная злоба и трусость. До войны был торговым агентом крупной фирмы, имел средства. При новой власти все пошло прахом. Он считает, что в стране строят общество бездарей и «пропалиц». Зачем в Никшиче металлургический комбинат, если все материалы для производства привозят по железной дороге с одной колеей?!

Третий персонаж — внештатный корреспондент газеты «Политика». Он аккуратно одет, носит старомодный котелок, галстук в горошек, готов объяснить все события, происходящие на Балканах и Ближнем Востоке. Выпив пару рюмок, быстро пьянеет и начинает ухаживать за официанткой Миленой. Его ценят за широкие знания и сочувствуют — от него с заезжим эстрадным певцом сбежала жена.

Среди этих людей — всегда возбужденный, истощенный творчеством и алкоголем поэт Вулич. Стихи его нигде не печатают, неизвестно, на что он живет. Но Никшич должен иметь своего поэта.

Сейчас, широко ведя руку, он читает свои новые стихи:

Мы летим на Луну — я, парализованная тетка,

Вечно пьяный сосед и его глупая жена.

Господи, сколько прекрасных мест на Земле!

Но, нам нужна Луна! Мы летим на Луну!

Директор ресторана, Жокица, толстый весельчак с добрым лицом. До войны был владельцем этого ресторана, сейчас управляемого Рабочим советом из его бывших официантов. Но Жокица не озлобился, как и раньше, был внимателен к посетителям ресторана.

Здесь едят много жирной баранины. Помидоры отдельно не подают, их используют с баклажанами и зеленью в прожаренных гарнирах. Пьют много черного кофе, и многие жалуются на боли в печени. У Жокицы на это — свое мнение, он сказал мне:

— Есть нужно то, что нравится и вкусно. Люди умирают не от жирной пищи, а от голода. У нас жил один англичанин, он по утрам ел лишь овсяную кашу. Так на него страшно было смотреть.

В общении люди здесь вежливы. За время работы я не видел ссор и скандалов на работе или на улице. В одноплеменной компании могут говорить о глупости македонцев, жадности хорватов, заносчивости сербов, лени черногорцев. Но, если присутствует «чужак», мрачные взгляды и злые реплики говорят о врожденной нетерпимости.

Вначале я даже не осознавал, насколько это серьезно. Однажды меня пригласили в пансионат «железары» на море. Ехала группа рабочих литейного цеха. Простые в поведении, уставшие от работы, они всю дорогу наливались пивом и грубыми голосами пели примерно такое:

Вези нас автобус к морю!

Вези быстрее к морю,

Где теплая вода и девочки,

Девочки у моря.

Руководитель группы стеснительно объяснил мне: «работа тяжелая, все — из сел, им не до итальянских мелодий, отдыхают, как умеют…» На море все продолжалось в том же духе. Один рабочий, выпив пиво, швырнул бутылку в кусты. Раздался звон разбитого стекла.

— Посмотри на это гадкое животное! — громко возмутилась женщина в модном купальнике обратившись к мужчине, сидевшему в шезлонге. Оба имели богатую пляжную экипировку, позже выяснилось, что они приехали из Любляны. Рабочий, сразу проявив классовое чутье, грубо ответил ей:

— Так и так твоего отца, семью и весь ваш словенский капитализм! У нас мы делаем, что хотим! Не нравится — убирайтесь к себе!

Все вокруг молчали. Женщина и мужчина начали собирать вещи. Я подумал: «Нет, это не национальная вражда, а ненависть бедных к богатым. Коммунистам пока удается удерживать нужную атмосферу в этом котле противоречий. Но что будет в критической ситуации?»

* * *

До меня на «железаре» работал наш «мартеновец» из Запорожья. А сейчас ждали приезда из Москвы специалиста по прокатке металла.

Из окна номера я увидел, как из машины неуклюже вылез пожилой седой человек. Он выглядел растерянным и пытался схватить ручку своего чемодана, который почтительно нес шофер. Устроившись в соседнем номере он зашел ко мне познакомиться и представился:

— Борис Николаевич Шилков, специалист завода «Серп и молот» по калибровке валов прокатного стана.

Я предложил выпить и для начала разговора сказал:

— Не очень разбираюсь в калибровке валов