что-то сказать…

Мы были предназначены друг другу больше, чем на эти две недели. Мы были предназначены для большего, чем несколько летних ночей. Я чувствую это нутром и сердцем, и когда ты сегодня передала мне нашего сына, клянусь, я тоже видел это в твоих глазах.

Если я ошибаюсь, и я не тот, кто тебе нужен, это письмо ничего не изменит. Моя преданность Джетту и тебе, как его матери, останется неизменной. Я буду его отцом и твоим партнером в его воспитании, как и обещал.

Но если я прав, и у нас еще есть шанс, я весь твой. Каждая частичка меня.

Когда ты будешь готова.

Джесси

С мокрым от слез лицом и дрожащими руками я позволяю письму упасть на стол, поскольку эмоции переполняют меня.

Он хотел большего.

Он хотел меня.

Нас.

Семью.

Все, что я хотела, но не думала, что смогу получить.

Боже мой.

Все это время, и я ничего не знала. Потому что Лейн не только украл эту возможность, но и спрятал ее от меня.

Ярость бурлит в моих венах, и я кричу в тишине дома, который мы купили вскоре после того, как он сделал мне предложение, почти четыре года назад. Когда он пообещал, что всегда будет любить меня и уважать.

Но он нарушил это обещание еще до того, как дал его.

К тому времени, как Лейн, наконец, заезжает на подъездную дорожку, уже почти шесть часов. Не знаю, сколько раз я чуть не позвонила ему, чтобы он пришел домой пораньше. Сколько раз чуть не села в свою машину и не поехала в его чертов офис, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.

Вместо этого я перечитывала письмо Джесси… снова, и снова, и снова. Пока не выплакала все свои слезы, и внутри меня не осталось ничего, кроме гнева.

Как он мог скрыть это от меня? Как вообще мог взять его, черт возьми, прекрасно зная, что это не для него? Хуже того, как Лейн может смотреть мне в лицо день за днем ​​и говорить, что любит меня, когда лгал мне четыре чертовых года?

Когда он входит через боковую дверь со своей сумкой и усталой улыбкой, я сижу на кухне, крепко обхватив рукой чашку холодного кофе.

— Привет, детка. — Он бросает сумку на стол и наклоняется, чтобы развязать шнурки на ботинке. — Как прошел твой день?

— Интересно, — говорю я с большим самообладанием, чем ожидала от себя — Твой?

— Хорошо. Забил еще два гола. Помнишь того клиента старой школы? Он привел с собой нескольких друзей.

— Ах. — Я сглатываю и сжимаю кружку так сильно, что удивительно, как она не треснула в моей руке.

Он бросает взгляд в мою сторону, приподнимая одну бровь.

— Ты в порядке? — спрашивает Лейн, расстегивая пуговицу на воротнике своего поло. — С Джеттом все в порядке?

Жар начинает обжигать мою шею, но мне удается кивнуть.

— Ага, — хриплю я, горло пересохло от слез. — Он в порядке.

— Ты говорила с Джесси сегодня или…

— Ты задал мне вопрос в субботу, — выпаливаю я, не в силах больше откладывать. — В доме моих родителей.

Лейн стоит прямо, расправив плечи, в его глазах замешательство борется с раздражением.

— Да. И мы уже говорили об этом.

— Спроси меня еще раз.

— Что? — Он издает короткий, оборонительный смешок и направляется к холодильнику.

— Спроси. Меня. Еще раз!

Он достает пиво, откручивает крышку и делает большой глоток.

— Почему, черт возьми, я должен хотеть это делать?

— Какого черта ты пытаешься заставить меня чувствовать себя дерьмово из-за того, о чем ты уже знал?

Его брови хмурятся над темными глазами.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? — Я вытаскиваю письмо из-под газеты и наблюдаю, как краска отливает от его лица.

— Ты рылась в моем столе? — Он стискивает челюсть, и костяшки его пальцев белеют, сжимая бутылку.

— Я искала папку с закладной.

— Она на том же месте, что и всегда.

— Не сегодня, ее там не было.

— Тебе не следовало рыться в моих вещах Хейден. Ты же знаешь, что там конфиденциальная информация.

— Я тоже считаю это конфиденциальным, но, полагаю, ты подумал иначе.

— Ты, блядь, издеваешься надо мной? — его голос повышается, а глаза сужаются.

— Это было четыре гребаных года назад.

— Четыре года ты мне лгал.

— Я ни о чем не лгал. — Лейн смеется, потирая шею сзади. — Но, если ты хочешь поговорить о том, как пускать дым, может быть, нам стоит еще раз поговорить о том, как тебе было на него насрать.

— Я никогда не говорила, что мне все равно! — Я ставлю кружку, и мои руки мгновенно сжимаются в кулаки. — Я же говорила тебе, что, несмотря ни на что, я выбрала тебя!

— Тогда почему ты выкидываешь все это дерьмо прямо сейчас, Хейден? А?

— Ты взял то, что предназначалось мне. И знаю, что ты заставлял меня чувствовать себя виноватой из-за этого при каждом удобном случае!

Он легко пожимает плечами.

— Может быть, тебе следовало сказать мне об этом самому, чтобы мне не пришлось выпытывать это у тебя.

— Зачем мне говорить тебе, что я беспокоюсь о другом мужчине, Лейн? Зачем мне так поступать с тобой? Когда это не имело значения.

— Если это не имело значения, то почему сейчас это так важно, черт возьми? — огрызается он в ответ.

— Это важно, потому что я имела полное право знать и полное право…

— Что? Совершить самую большую ошибку в своей жизни? Он сам это сказал, Хейден. Это было не то, чего ты хотела. И черт возьми, он даже не хотел этого.

— Это должна была решать я!

— Мы оба знаем, что бы ты сделала, и через шесть месяцев или, может быть, даже через год, ты бы приползла обратно точно так же, как в первый раз. — Он делает еще один глоток пива, и мне хочется выбить бутылку у него из рук.

Раздувая ноздри, я сжимаю кулаки, пока ногти не впиваются в ладони.

— Сколько раз мне нужно напоминать тебе, что все было не так?

— Не так? — Лейн качает головой, на его лице кривая ухмылка. — Я купился на твою историю, пока он не оставил это чертово письмо в больнице, и я понял, что единственная причина, по которой ты была со мной, заключалась в том, что ты думала, что тебе больше некуда идти. Тебе нужен был кто-то, кто помог бы растить его гребаного ребенка.

— Ты мне не был нужен! — рычу я. — Я могла сделать это сама, если бы захотела!

Его ухмылка