и летит по точной траектории. В первом случае самолет легко уязвим перед автоматическим оружием, а во втором летчик испытывает серьезные перегрузки, не все могут таким приемом уверенно овладеть. В тоже время к началу войны американцы разработали прибор, который использовал гироскопы для стабилизации расчетной платформы, но при этом давал гарантированное попадание с большой высоты (свыше трех-пяти тысяч метров) практически в любую цель! Незначительные погрешности вполне компенсировались весом бомбы.

Гироскопы в СССР начали делать в Ленинграде. А в Харькове стали делать математическую модель расчетов попадания зенитной пушкой! И это было весьма интересно! А если вспомнить то, что в царском флоте три процента попаданий из корабельных орудий считалось отличным результатом стрельбы, то… Стало ясно, что эту тему надо развивать. Приборы управления артиллерийским огнём! Прицелы для бомбардировщиков! Создание пикирующего бомбардировщика и автомата выхода из пикирования. Так, кто у нас за этой статьей? Коллектив харьковских молодых ученых? Очень интересно. Надо их свести с ленинградскими товарищами, что там говорил Строитель по поводу продажной девки империализма — кибернетики? Что целая наука выросла из попытки решить задачу точной стрельбы зенитного орудия? Значит, эта наука должна у нас появиться.

На девятнадцатое октября было решено собрать совещание по этому вопросу. На него пригласить серьезных математиков, работающих в этой теме или хотя бы в приближенной к ней областях. В назначенное время в кабинете Сталина собралась группа ученых. Это был один из авторитетнейшим и старейших математиков, Николай Николаевич Лузин, профессор и заведующий кафедрой математики Иваново-Вознесенского технического института, создатель нескольких школ математиков, кроме того, его учениками считали себя не одна сотня советских ученых[1]. Он был выдающимся математиком и не менее выдающимся педагогом. В этом году ему должно исполнится шестьдесят лет, но он при этом профессор полон сил и энергии. Кроме этого, приглашен один из его учеников, Андрей Николаевич Колмогоров, которому только исполнилось тридцать лет, но он уже стал профессором МГУ, получил мировую известность, разрабатывал вместе с Александром Яковлевичем Хинчиным теорию вероятности, из которой и вырастет в последующем кибернетика. Хинчин на сегодня заведующий кафедрой математического анализа Второго Московского университета, человек недюжинной работоспособности и энергии, считался признанным авторитетом в той же теории вероятности, немало работал над теорией чисел. Еще одним приглашенным на это заседание стал профессор Московского государственного университета, начальник отдела теоретической геофизики Государственного астрофизического института Вячеслав Васильевич Степанов. Кроме него присутствовал еще один ученик Лузина, заведующий кафедрой высшей геометрии МГУ Павел Сергеевич Александров, самым молодым ученым оказался ученик самого Александрова, доцент кафедры алгебры Московского госуниверситета Лев Семёнович Понтрягин. Несколько неожиданным было присутствие на совещание известного советского ученого, заведующего кафедрой физиологии Нижегородского государственного университета Петра Кузьмича Анохина, пока еще только начинающий свой путь в науке.

— Товарищи ученые! — Сталин начал совещание, привычно прохаживаясь по кабинету, сжимая в руке трубку, но даже не собирался ее раскуривать. — Мы собрали вас тут для того, чтобы выработать практическое решение одной проблемы. Пока что одной, но мы думаем, что решение этой задачи откроет перед наукой пути преодоления очень интересных и важных практических проблем. Каждый из вас занимается серьезными теоретическими исследованиями в разных областях математики. К сожалению, я подчеркиваю это, к сожалению, мы вынуждены направить наши теоретические изыскания на решения задач, связанных с военным делом. Не открою вам большого секрета, если скажу, что большая война не за горами. Наше правительство делает всё, чтобы избежать этого или быть готовым к любому повороту событий. Перед нашей встречей я просил вас ознакомится с одной статьей молодых ученых из Харькова. Итак, перед вами теоретическая задача — как создать математический аппарат, который позволит прогнозировать координаты взрыва снаряда зенитного орудия с тем, чтобы увеличить вероятность поражения летящей цели. Прошу высказываться.

Первым взял слово Николай Николаевич Лузин, как авторитетнейший из ученых.

— Товарищ Сталин, молодые ученые предложили интересный метод прогнозирования, создав идеальную модель, в которой есть свои недостатки. Она перегружена параметрами. При практической реализации эта модель окажется сложно реализуемой, потому что важна и скорость расчета. А на существующей базе мы не сможем создать вычислитель, который учитывает сразу несколько десятков параметров. То есть необходима оптимизация, которая позволит без особого снижения эффективности получить оптимальный результат. Считаю, этих молодых ребят надо пригласить в Москву и начать работу в этом направлении. Создать рабочую группу. Но тут нужна и материальная база, чтобы теоретические разработки проверять на практике.

— Хотите, чтобы мы вам дали зенитное орудие? — поинтересовался Сталин.

— Лучше всего не одно, нам нужна статистика, чтобы получить удовлетворительный результат.

— Нам надо определить, товарищ Сталин, что еще считать оптимальным результатом. — вклинился в разговор Колмогоров. Хотя бы понимать, какова сейчас точность попадания зенитной артиллерийской установки, например, если сейчас это один процент, то поднять до девяноста будет нереальной задачей.

— Согласен с вами, но сейчас это намного меньше одного процента. И да, мы решим этот вопрос, у вас будет на полигоне подразделение, которое будет испытывать ваши наработки на практике.

— Товарищ Сталин, проблемой рассеивания снарядов при стрельбе занимались еще в дореволюционное время, особенно при стрельбе из морских орудий большого калибра. Дорогой снаряд, при максимально возможной эффективности в пять процентов попаданий это было очень мало. Многое упиралось в измерительные приборы и их возможности. Конечно, сейчас наука продвинулась, но мы должны понимать и то, с какими погрешностями вычислительных систем мы встретимся, чтобы сделать принципиально оптимальной последовательность шагов: обнаружение цели, ввод данных, получение результата, наведение орудия и выстрел. То есть создать систему принятия решения на основе полученных данных. — это уже высказался Хинчин.

— Значит некая теоретическая база всё-таки имеется? — Уточнил вождь.

— Несомненно, только она нашла свое выражение в таблицах стрельб, которые должны были знать командиры орудий, но их главным недостатком было слишком малое количество вводимых данных. Нам же надо найти то оптимальное количество, которое не перегрузит военного специалиста, будет быстро обработано и даст приемлемый результат.

— Понятно, вот почему мы пригласили на это совещание товарища Анохина. Вы спросите, зачем нам нужен тут физиолог? Есть такое мнение, что принцип решения поставленной задачи должен совпадать с принципом принятия решения организмом.

— Наиболее быстрый ответ мы получаем в результате рефлекторной деятельности, описанный академиком Павловым. Мы пока только нащупываем принципы связи в организме, но наша нервная система работает как надежный механизм, в котором принятие критически важных решений происходит без участия головного мозга, проще говоря, неосознанно. Например, действие огня — рецептор воспринимает тепловой импульс, перерабатывает его в сигнал, который следует в спинной мозг, откуда обратный сигнал поступает к мышцам, которые сокращаются — рука одергивается от огня. Боль приходит намного