— А руки замёрзли? Варежки сырые, наверное.

— Я в снежки играла. Только там мальчишки старшие, с ними плохо играть, они дерутся.

Огромные глаза снова уставились на Марину, и она неожиданно почувствовала странную слабость в ногах и присела на скамейку. Разглядывала девочку, а та потянула её за рукав.

— Встань, замёрзнешь!

— Как тебя зовут?

Девочка важно подала ей руку.

— Юля.

Мокрую варежку пришлось пожать.

— А тебя как?

— А меня Марина.

Девочка вдруг перестала улыбаться и, секунду помявшись, спросила:

— Ты к кому-то пришла, да?

— Нет, я просто гуляю.

Юля смешно закусила нижнюю губу.

— А так разве можно — просто гулять?

— А почему нет?

Ребёнок пожал плечами.

— Гулять надо по расписанию.

— По какому?

— По правильному.

Марина рассмеялась.

— Наверное, ты права. Но у меня даже по расписанию не всегда получается, приходится гулять, когда возможность появляется.

— Ты очень занятая, да?

— Выходит так.

— А я вот ничем не занята. Только иногда. — Юля достала из кармана фломастер и показала ей. — Вот, я рисую, когда я ничем не занята.

— Ты любишь рисовать?

— Да. Принцесс там всяких. И собачек.

— Это здорово.

— А на следующий год я пойду в школу. И, наверное, тоже буду очень занятая. — И без паузы продолжила: — А ты часто здесь гуляешь?

— Нет. Я совсем в другом месте живу.

— Жалко. А то ты могла бы ко мне приходить гулять. У тебя сумка красивая.

Марина с удивлением взглянула на свою сумку, словно видела её в первый раз, и вынуждена была признать, что — да, красивая.

— Все идите ко мне! — снова закричала женщина, созывая разыгравшихся детей. — Мы идём домой! Лебедев, ты всё-таки сломаешь себе шею, я тебе точно говорю! И себе, и мне! Иди сюда немедленно! Дети! — Обернулась в их сторону и крикнула: — Юля! Савельева! Зачем ты людям мешаешь? Иди сюда!

Голос у воспитательницы был громкий и неприятный, с проскальзывающими визгливыми нотками. Юля потешно развела руками.

— Мне нужно идти, пока! А может, ты всё-таки придёшь ко мне погулять?

Марина непонимающе смотрела на девочку.

— Может, и приду. — Потом решилась спросить: — Юля, а это твоя воспитательница?

— Нет, она из старшей группы. Она кричит всё время, — рассмеялась девочка и помахала Марине рукой. — Пока!

Марина осталась сидеть на скамейке, с недоумением поглядывая на группу разновозрастных детей, которые неровным строем отправились по дорожке вслед за воспитательницей. Юля подбежала к какой-то девочке, схватила её за руку и принялась что-то рассказывать, потом обе обернулись на Марину. Юля снова помахала ей рукой. И довольно заулыбалась, когда Марина помахала ей в ответ.

Рядом послышался детский плач, Марина повернула голову и увидела женщину с коляской. Она остановилась прямо рядом с ней, расстегнула чехол и пыталась успокоить ребёнка, что-то ему поправляла, потом посмотрела на Марину. Покачала головой.

— Они всегда так кричат, — пожаловалась она, а Марина непонимающе нахмурилась.

— Кто?

— Дети эти. Ужасно просто… Ну, не плачь, мой хороший, не плачь. Уж сколько мы просили их вести себя потише, но всё бесполезно.

— А, вы этих детей имеете в виду? — догадалась Марина и кивнула в сторону удалявшейся группы детей.

— Конечно. Никак с ними воспитатели не справляются. Да оно и понятно… — Ребёнок в коляске никак не хотел успокаиваться и женщина принялась энергично раскачивать коляску, надеясь чадо своё утихомирить. — Кричат всегда, бегают. Мы уж стараемся в это время не приходить в парк, а вот сегодня я…

— Их из школы сюда приводят? — перебила её Марина, не желая больше выслушивать пустые жалобы.

— Да какой школы? Вон за тем забором детский дом. Своя-то детская площадка в ужасном состоянии, вот их сюда и приводят иногда.

Марина снова обернулась на детей.

— Детский дом?

" " "

В детдом Марина приехала несколько дней спустя. Когда поняла, что места себе найти не может, постоянно вспоминая блестящие карие глаза, мокрые варежки и фломастер в кармане. Каждое утро, просыпаясь, первым делом думала о маленькой девочке Юле, которая почему-то живёт в детдоме. Причин для этого была масса, но Марина в какой-то момент поняла, что не будет больше строить предположения, просто поедет и сама всё узнает. Зачем? На этот вопрос она пока ответить так и не решилась, но чувствовала, что чёткий ответ на все её вопросы ей необходим.

— О чём ты всё время думаешь? — спросил Аркаша сегодня утром.

Марина проснулась намного раньше него и лежала в темноте, раздумывая над принятым решением съездить в детский дом. Исаев обнял её, придвинулся ближе и ткнулся носом в её шею.

— Ни о чём важном, — соврала она. — Просто у меня сегодня… одна очень важная встреча намечена.

— Ты бы вместо встречи, обо мне подумала. Тебе не кажется, что мы уже давно не проводили вечер вместе?

— Да?

Аркаша рассмеялся.

— А ты не помнишь?

— У тебя много работы, ты сам говорил.

— А у тебя?

— И у меня, — безразличным тоном отозвалась Марина.

Ожил будильник, огласил тёмную комнату суматошным трезвоном. Аркаша отодвинулся, перекатился на другой бок, выключил будильник и тут же вернулся к Марине. Она молчала, и он тоже заговорил не сразу. Потом тихо позвал:

— Мариш.

— Что?

— Ты меня любишь?

Она оторвалась от своих раздумий, перевернулась на спину и на Аркашу посмотрела. Видела только очертания его лица, но ей и этого вполне хватило. Стало вдруг жарко и почти стыдно.

— Ты почему спрашиваешь?

Он усмехнулся.

— А что, очень странный вопрос?

Она провела рукой по его плечу, прикоснулась к щеке, почти гладкой, не заросшей за ночь щетиной.

— Конечно, Аркаш, — ровным тоном произнесла Марина. — Я же с тобой.

Исаев помолчал, потом кивнул.

— И я очень этому рад.

Не заметил или намеренно не стал заострять внимание на том, что она так и не произнесла главных слов, Марина не знала. Но кажется её ответ Аркашу вполне удовлетворил, она ответила на поцелуй, радуясь тому, что опасную тему удалось замять.