Крит лежит примерно на 35° северной широты относительно экватора. Далеко на западе от него, за Геркулесовыми столбами, находятся вершины океанической горной гряды, протянувшиеся по дну Атлантики. Они образуют острова, которые мы называем Азорскими, или Азорами. Они лежат почти на той же широте, что и Крит, точнее — на 38° северной широты. Именно эти острова многие авторы отождествляли со знаменитой легендарной Атлантидой, подробно описанной Платоном[50]. Геологи придерживаются мнения, что в этом районе никогда не существовало значительного массива суши. Однако если земля здесь все же существовала и была уничтожена, как о том повествуют труды Платона, ее выжившие обитатели могли обосноваться на западном побережье Британии или направиться на юг, в

Средиземноморье, по хорошо знакомому им маршруту.

Некоторые археологи высказывают предположение, что теория, постулирующая возникновение мегалитической культуры далеко на востоке Средиземноморья, с точностью до наоборот противоречит данным археологических находок. Другими словами, творцами древнейшей мегалитической культуры могли быть обитатели Британских островов, постепенно расселившиеся на восток. Однако не вправе ли мы предположить, что корни их стремления возводить громадные монументальные комплексы, которым часто приписывают функции астрономических обсерваторий древности, лежат далеко на западе, по другую сторону океанских пучин Атлантики, вопреки авторитетному мнению геологов? Если верить господствующим геологическим представлениям, то ответ может быть ТОЛЬКО ОДИН: «Нет». Однако при этом не следует игнорировать древнейшее происхождение мегалитического ярда и то, как он соотносится с длиной окружности Земли. Учитывая, с каким именно периодом истории мы имеем дело, нельзя не признать, что это была математика, и математика самого высокого калибра. На сегодняшний день сколько-нибудь реального кандидата на роль истинного географического места его возникновения за несколько тысячелетий до появления минойской цивилизации просто не существует.

Фестский диск позволяет достичь высокой точности в определении положения Солнца или восходящего светила (небесного тела, поднимающегося из крайней восточной точки горизонта) в любой конкретный момент времени. Помимо навигации по звездам, никаких других причин развивать систему подобного уровня точности, сравнимого с минойской системой, просто нет. Впрочем, есть и другая причина: стремление решить задачу просто потому, что она трудноразрешима. По-видимому, это в равной мере относится и к минойскому Криту, и к нашему времени. Однако представляется крайне маловероятным, что высочайший уровень точности, присущий минойской системе, был достигнут всего лишь из любви к высокой науке. За столь поразительной точностью наверняка стояла какая-нибудь практическая задача. В легендах говорится, что эти замечательные люди — критяне — изобрели не только меры длины и веса, но и маяки, указывавшие ночью их кораблям путь в наиболее опасных местах. Это доказательство, упорно повторяемое на протяжении нескольких тысячелетий, свидетельствует о том, что минойские мореходы, видимо, не были робкими корабельщиками, держащимися поблизости от береговой линии и плававшими только днем, как гласят расхожие представления о мореплавателях бронзового века.

Люди — существа на редкость любопытные. И одно из проявлений нашего ненасытного любопытства, определяющее наши поступки на протяжении многих и многих тысячелетий, — это неуемное желание узнать, а что же кроется там, за углом. Жажда выяснить, что же нас ожидает за холмом, излучиной реки или нешироким морским проливом, еще на заре истории побуждало нас исследовать окружающий мир. Нет никаких оснований полагать, что минойцы были исключением из этого правила. Они тоже хотели знать, а что же находится там, за морем, вдали от их родного острова. Они тоже стремились исследовать земли, лежащие за горизонтом. Остров Крит вполне мог обеспечить своим обитателям все необходимое для жизни, но на его землях не было металлических руд. Их дефицит сам по себе мог служить для минойцев достаточным основанием, чтобы отправиться в дальние края и выяснить — а что же их ждет там, за горизонтом. Чтобы наловить рыбы, минойцам не стоило уходить в море далеко от берегов Крита. Даже если признать, что морепродукты занимали в рационе древних критян столь же важное место, как и сегодня, чтобы наловить рыбы и прочих даров моря, им было достаточно отплыть недалеко от берега. Отправляться же за провизией в дальние края, преодолевая водные пространства, просто не было необходимости.

Однако вполне возможно, что минойцы как раз и отправлялись в дальние плавания. Но есть ли реальные свидетельства того, что они совершали дальние морские плавания, уходя далеко от берегов в поисках неведомых земель? Пожалуй, доказательства в поддержку этой гипотезы все же есть. Для того чтобы иметь возможность плавать в незнакомых морях вдали от берегов, минойцы должны были иметь некие приборы, помогающие им определить, где же именно они находятся. Это предполагает умение ориентироваться и вычислять, какое расстояние они уже преодолели. Для этого минойским мореходам был совершенно необходим надежный метод определения местонахождения их судов относительно родного порта или других известных им географических пунктов в любой момент времени. Поскольку прямая связь между минойской дуговой секундой и мегалитическим ярдом несомненно свидетельствует о том, что минойцы знали длину окружности Земли, не исключено и даже вероятно, что они использовали эти знания в целях навигации.

Дельфины. Фреска из Кносского дворца, показывающая,

что минойцы хорошо знали море и его обитателей.

Плавания в эпоху бронзового века были делом весьма опасным. Не говоря уж о вполне реальной возможности сбиться с курса и, выйдя на берег, попасть в руки враждебно настроенных местных жителей, не следует забывать и о том, что Средиземное море — это, мягко говоря, не мельничный пруд. Кораблекрушения в результате штормов были в античные времена очень и очень частым явлением. Считается, что подавляющее большинство плаваний совершалось только днем, в светлое время суток, и, вероятно — в прямой видимости береговой линии, чтобы уменьшить опасность сбиться с курса. Положение Солнца на небе в дневное время служило неким зачатком определения курса, а в ночное время ту же роль выполняли звезды. Однако плавания по ночам представляли куда большую опасность для мореходов, поскольку они не видели, куда направляется их судно. И если кормщик не подозревал о подстерегающих судно опасностях, например подводных рифах, и не знал правильного курса, пускаться в плавание в ночное время означало обречь себя на верную гибель.