– Это вряд ли, – ухмыльнулась Надежда. – Может, тебе в секс по телефону устроиться? Он позвонит, и ты его заловишь. И сдашь: во-первых, Светику, во-вторых, милиции. «Незаконное оставление в коме» – думаю, это тянет на какую-нибудь статью Уголовного кодекса.

– Я что-нибудь придумаю, – пообещала Катя. – Мне почему-то кажется, что эта история еще не закончилась. Тем более что у янтарного маньяка появилась новая жертва.

– Да, я про нее слышала, – задумчиво сообщила Мила.

– По телевизору?

—Мол,?шансов у нее не было. Когда ее привезли, мозг уже не фурычил. Идеально подошла...».

– Подошла кому? – удивилась Надя. – Они что, искали невесту для некрофила?

– Я не поняла. Но в коридоре шумели. «Третья жертва», «милиция понаехала».

– В вашем коридоре? – Катя не поверила своим ушам. – Но почему девушку привезли не в больницу экстренной помощи, а в элитную клинику? Это лечебное учреждение специализируется на жертвах маньяков?!

Катя была уверена, что это неспроста!

Мила, сбежав из комы, осталась ночевать у Надежды. А Катя вернулась к себе домой. Поздно, как обычно. Впрочем, там никто не спал. На кухне царило необычное оживление.

– Чижик, ты не поверишь! Тут такое случилось! – Мама находилась в крайнем возбуждении.

– Да что стряслось-то? – Катя готова была предположить худшее.

– Агриппина такое учудила! – фыркнул папа.

Тетя Груша приходилась ее отцу родной сестрой. Именно она жила в квартире в районе Патриарших прудов.

– Что учудила тетя Груша? – спросила Катя.

– Она умерла, – пояснила мама. – Мне сегодня позвонила некая дама, представилась адвокатом Агриппины. И огорошила известием, что Груша буквально перед смертью написала дарственную и подарила тебе, Катя, свою квартиру.

– Мне?! Квартиру на Патриарших?!

– Адвокат уже к нам приезжала, – доложила мама. – Достаточно заносчивая и неприятная особа. Разговаривала с нами так, словно мы украли эту квартиру. Но оставила копию дарственной. Жилплощадь отходит племяннице Екатерине Владимировне Чижовой, то есть тебе, дочка!

– Нет, не может быть, – повторила Катя и нервно хихикнула. С некоторых пор адвокатам она не доверяла.

Жаль, что она не узнала об этом раньше. Катю бы тогда никаким калачом не удалось заманить в квартиру Черкасского. Вернее, они бы стали с ним соседями и могли общаться почти на равных. Квартира – это страшная сила. Она делает из бомжа человека.

С девушкой, владеющей жилплощадью в центре Москвы, по-другому говорили бы все: от консьержки до следователя Сельянова.

– Ты же всегда мечтала об этом, Катя. Слава богу, Чижик! Все у тебя устраивается. И работа теперь хорошая, и жилье. Осталось только мужа найти, – сказала мама.

* * *

На следующее утро в маршрутке, по дороге на работу, Катя о неожиданно свалившемся на голову наследстве не думала. Ей не верилось, что ключи от квартиры, оставленные адвокатом, которые мама положила ей в сумочку, откроют хоть какой-то замок.

А вот то, что рассказала Мила, она прокручивала в голове снова и снова. Итак, некий мужчина не хотел, чтобы больная очнулась и дала показания. И уж совершенно непонятно, почему новая жертва маньяка оказалась в той же клинике. Жаль, что Катя – не следователь. Пусть они не знают заказчика, но известно, кто лечащий врач Милы. Его нужно вызвать на допрос, зыркнуть на него так, как это делает Фома Сельянов, и заставить во всем сознаться.

Но Катя, похоже, никак не сможет распорядиться полученной информацией. Не делать же анонимный звонок по 02! У нее нет доступа к доктору, нет сведений о таинственном мужчине, зато у нее под боком основной подозреваемый во всех грехах. Когда Черкасский узнает, что Мила сбежала от прикормленного врача, он должен как-то отреагировать, выдать себя. Катя должна быть сегодня особенно внимательна к начальству.

* * *

В лифте Катя оказалась вместе с Валерией.

– У вас какие-то неприятности? – почему-то спросила у нее начальница.

– С чего вы взяли?

– Выглядите не очень.

– Это мое обычное состояние.

– Я не о том. Внешне вы как раз изменились к лучшему. Линзы вам идут.

Катя в линзах тоже себе понравилась. Но и очки она не забыла взять.

– Но никакие линзы не уберут из глаз льдинки, – предупредила Валерия.

– У меня все в порядке, – соврала Катя.

И пошла работать.

У дверей их общего кабинета Светик обнимала своего жениха и босса и что-то шептала ему на ушко.

– Здравствуйте, – буркнула Катя и поспешила спрятаться за свой компьютер.

У нее – полный порядок. У этих двоих – тоже. Алексею Горчакову больше не надо отвлекаться на посторонних девиц ради спасения друга. Но на Катю он все-таки отвлекся.

– Здравствуйте, Катенька. Хорошая работа с Бабаевым. Оперативно и эффективно. Думаю, это тянет на премию.

Так дешево ее не купишь. Катя не удостоила похвалу ответом.

– А что это ты, Кэт, на работу приходишь позже меня? – прищурилась Светик. – Думаешь, раз переспала с начальством, можно не напрягаться?

Если бы взглядом можно было убить, Алексея Горчакова судили бы за безвременную кончину невесты. А Катя даже не покраснела.

– Ага, беру с тебя пример, – лучезарно улыбнулась она коллеге.

– Да ладно, я пошутила. – Светик сменила ехидную интонацию на оправдывающуюся. – Что было, то прошло. Но теперь здесь опять появилась табличка «Руками не трогать!».

– Хорошо, что предупредила, – развеселилась Катя. – Конечно, без таблички никак, ведь Алексей Сергеевич – особо ценный экземпляр. Его бы в музей.

– Простите, Екатерина...

– Владимировна она, – подсказала Светик.

– Простите, Екатерина Владимировна, – не остался в долгу босс, – но таблички не помогают, особо ценные экземпляры обычно уходят с аукциона.

– Я уж точно не собираюсь в нем участвовать, – холодно заметила Катя. – Я собираюсь работать.

Да что он о себе возомнил?! Конечно, Горчаков привык, что барышни из юбок выпрыгивают ради его внимания. Впрочем, Катя сама дала ему повод. Она ничем не отличается от всех этих девиц, которых так легко соблазнить нахальной улыбкой, парой комплиментов и роскошным образом жизни.

– От работы цвет лица портится, – невинно заметила Светик. – Пока, дорогой, вечером у меня девичник. Подружка моя за англичанина замуж выходит. Боюсь, мы будем пить не шампанское, а чай. Так что, наверное, не увидимся.

Катя уткнулась в компьютер. Она не хотела ни ругаться со Светиком, ни мириться с ней. Она корила себя за то, что не успела как-нибудь незаметно включить диктофон. Ведь специально взяла машинку у Надежды, чтобы записать голос Горчакова и предъявить его на опознание Миле. И еще нужно намекнуть Черкасскому, что Мила пропала из больницы, и посмотреть на его реакцию.