Русские храбрецы оберегали нас, пока не подошел новый локомотив взамен поврежденного волками. Лично я удостоился особой похвалы за мужество и выдержку от молодого русского генерала с длинным именем Zakroy Dver' Mudila.

Наш путь продолжается. Эти строки я пишу в Улан-Баторе. Впереди – конечный пункт нашего путешествия, Иркутск. Следите за нашими репортажами!

Ши Пин перевел дух. Осторожно спросил:

– Товарищ начальник управления, что это за бред?

Генерал взорвался:

– Этот бред перепечатан всеми ведущими информационными агентствами! Мировая общественность восхищается храбростью воинов Советской Армии и требует немедленно отправить в пустыню международную экспедицию для обнаружения гигантских монгольских волков. Таков результат вашей бездарной деятельности!

Генерал передохнул и продолжил уже спокойнее:

– Я дам вам еще шанс. Нужен теракт. Жертва должна иметь мировую известность. Такую среди монголов найти нелегко, но вы уж постарайтесь. И на этот раз – никаких проколов, никаких трусливо убегающих агентов. И никаких волков!

* * *

Полковник Сундуков сиял. Он любил весь мир. Никаких разносов и оскорблений. Офицеры, приглашенные на обычное еженедельное совещание, удивленно переглядывались. Капитан Дима Быкадоров из бронетанкового батальона не выдержал, тихо сказал с заднего ряда:

– Во Дундук дает! Сам не свой из Улан-Батора вернулся. Не иначе, канцелярского клею нанюхался.

Сундуков, не замечая смешков и фырканья с «Камчатки», вдохновенно продолжал свою речь:

– И обойти, товарищи офицеры, закрепленные казармы на предмет чердаков, каптерок и прочих помещений. Так как вот! Ставят солдаты брагу – имею я такие слухи. А на Новый год зачем пьянствование нижнего состава? Правильно, незачем. Нам и офицерского употребления вполне по горлу хватит.

Улыбаясь, оглядел повеселевших командиров. Продолжил:

– И на закусь, приятно скажу. Во-первых, кого не увижу – с наступающим вас восемьдесят девятым годом! Во-вторых, как товарищи в курсе, я только что приехал из штаба армии. Нам объявили благодарность от имени командующего округом. Майору Морозову из батальона РАВ досрочно присвоят к званию подполковника. А меня, дорогие товарищи, – при этих словах полковник прослезился, – меня… Простите мои чувства. Меня представили к награждению орденом «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР»… Третьей степени, товарищи! От так от!

Офицеры оживленно загудели, кто-то даже попытался аплодировать. Быкадоров спросил:

– А за что нам… то есть, вам, конечно, такие вкусняшки?

– А за то, капитан, – сказал Сундуков, – что мы правильно воспитываем подчиненных, которые потом героически спасают гражданские пекинские поезда. Таких, как комсорг батальона РАВ.

Все одобрительно посмотрели на порозовевшего от удовольствия Тагирова.

– И это, Марат, – полковник впервые за месяцы службы назвал лейтенанта по имени, – мы ходатайствовали перед партийной комиссией армии, чтобы там не утверждали твое партийное взыскание. Так что ты теперь чист перед партией. Ну, и строгий выговор по служебной линии, конечно, начальник базы с тебя снял. От так от!

Офицеры радостно зашумели. Те, кто сидел поближе, протягивали Марату руки для рукопожатия.

– Товарищи офицеры! Что вы, как детки малые, галдите тут? – строго сказал Сундуков. – Я еще не закончил совещания. Ладно, закончил. Все свободны. Тагиров, а вас я попрошу остаться.

Счастливый Марат подошел к Сундукову. Проговорил, запинаясь:

– Большое… огромное вам спасибо, товарищ полковник!

– Не за что, лейтенант. – Дундук похлопал его по плечу, – молодец. Значит, тасазать, приступаешь Дедом Морозом сегодня работать? Адреса, подарки, шубу с бородой – все имеешь? Рая-продавщица готова у тебя?

– Так точно, все в порядке. Про Раю точно не знаю, думаю, что…

– Раиса уж не подведет, – перебил полковник, – в третий раз Снегурочкой будет. Главное – сам соответствуй. Не напейся. А то каждый год с Дедами Морозами такая петрушка, что… Неважно. Тебе теперь доверие. Считай, все с чистого листа. Не подведи уж.

– Постараюсь, Николай Александрович! – бодро сказал Тагиров.

– А ты, это, должен понимать: мало стараться. Надо, чтобы было сделано. От так от. Иди уже, – напутствовал Сундуков.

* * *

Казармы украшали к празднику, кто как смог. Во второй роте бойцы сделали эрзац-елку из швабры, прикрутили веточки из проволоки, повесили самодельные игрушки из фольги, цветной бумаги и медной обмотки конденсаторов. В четвертой какой-то умелец разрисовал окна зубной пастой: снежинки, зайчики, Снегурочка с нескромными формами.

Тагиров забежал во все роты и в штаб батальона, поздравил ребят. Успел на «подкидыша» до гарнизона; в автобусе явно пахло спиртным – счастливчики-офицеры, не попавшие на праздник в число дежурных и ответственных, уже начали отмечать.

Заскочил в магазин, что-нибудь купить съестного. Там встретил Воробья с супругой. Алексей был без настроения, что-то выговаривал Лене. Та выглядела совсем уж квашней: в потертой огромной шубе из искусственного меха, теплом старушечьем платке. Лицо опухшее, бледное. И, как показалось Марату, заплаканное. Тагиров отвел приятеля в сторону:

– Ты чего как мешком ушибленный? Случилось что?

– Да так. Бабские капризы, – хмуро пробормотал Лёша. – Ты-то холостой, везунчик! Вот женишься – поймешь, что такое счастье. Но будет уже поздно.

– Ладно, помиритесь. Я часов в десять вечера планирую закончить с этим дедморозовским представлением. К вам приду, коли приглашали.

– Знаешь, Марат, – Воробей фальшиво кашлянул, отвел глаза, – не надо приходить. Отменили мы праздник. Настроения нет, да и Ленка приболела.

Тагиров расстроился (Новый год без компании – не фонтан, конечно), но виду не подал:

– Ладно, что-нибудь придумаю. Найду, к кому в гости напроситься. Давай, удачи и с наступающим!

– И тебя с праздником. Ты только не обижайся, ладно? – попросил Воробей.

Марат чмокнул квелую Лену в серую щеку, махнул рукой Лёхе и побежал домой.

* * *

В Дом офицеров Тагиров пришел минут за пятнадцать до назначенного времени. Подошел к двери кабинета Ольги, прислушался к себе: где-то в глубине шевельнулось чувство стыда. Вспомнил, как чудил в Иркутске, официантку Свету. Зло сказал сам себе: «Ну и что? Она мне не жена, вообще никто. Воробей правильно сказал: я человек холостой, свободный. Куда хочу – туда вставляю». Вздохнул, постучался, нарочито шумно ввалился в комнатку:

– Приветствую! Как вы тут без меня, Ольга Андреевна? Вот, заглянул на минутку, поздравить с праздником.

Ольга встрепенулась, поднялась из-за стола, огладила юбку. Радостно сказала: