Подростки все понимают, а вот маленькие дети принимают такое объяснение за чистую монету. Они играют с новым другом мамы в паровозы и железную дорогу, рассказывают ему что-то интересное о жизни в садике, а потом вдруг новый друг остается жить у них дома. Мама обнимает и целует его. И тут растерянность ребенка может перерасти в недовольство. Причина проста: слово «друг» не несет любовного подтекста. Друг — это понятие дружбы, а не любви. И ведь ребенку объявили, что это друг. Значит, обманули.

Франсуаза Дольто, психоаналитик, врач, которая много работала с темой развода, советует презентовать нового ухажера мамы словом «жених». В отношении папиной подруги может быть использовано слово «невеста». Эти слова известны детям из сказок и фильмов, они интуитивно понятны — речь идет о любовных отношениях. Стоит прокомментировать ребенку примерно так: «Это мой жених Григорий, его ты можешь называть дядя Гриша. Мы еще не знаем, будем ли мы навсегда вместе, но мы пробуем это понять».

Я выведу эту фразу в качестве удобной формулы в табличку:

Это гораздо более честный подход к ребенку, чем история про друга. В общем, скажите ребенку правду. Потому что, если от детей скрыть правду или подавать ее в явно искаженном виде, проблема принятия ребенком нового члена семьи будет предопределена действиями взрослых. Ко лжи относится и метод «держаться правды, но не говорить ее полностью». Некоторые считают ее худшей ложью.

Почему родители часто пытаются скрыть информацию о новых отношениях? Или оттягивают этот разговор до последнего? Как правило, из-за страха, что ребенок не примет нового ухажера матери или подругу отца. Или же это результат недооценки ребенка, его психической жизни и его восприимчивости к наблюдаемым ситуациям.

Если мы говорим о первой причине — страхе перед оценкой ребенка, то, мотивируя этим свое молчание, родитель автоматически теряет свою роль Взрослого и становится Ребенком, который чувствует неловкость и пытается скрыть неудобные факты.

Испытывая вину перед своим ребенком или страх перед его оценкой, родитель как бы наделяет свое чадо правом оценивать и накладывать вето на новые отношения мамы (или папы).

Конечно, в своем поведении взрослый остается взрослым, он не позволит ребенку сказать: «Мама, я против дяди Гриши, не хочу его». Однако подсознательный страх взрослого перед оценкой ребенка чувствуется последним и соблазняет его эту оценку давать. От чего бежали — то и получили. То есть вина и неудобство перед ребенком провоцируют его бороться против новых отношений родителя и нового партнера.

Это не значит, что состояние ребенка, его беспокойство по поводу нового друга/подруги родителя надо игнорировать. Конечно, нет!

Однако некая заискивающая игра с ребенком в этом вопросе вредна с точки зрения перспектив развития новой семьи для всех ее участников. Потому что ребенок берет на себя несвойственную ему роль Распорядителя, роль, которая дезориентирует ребенка в отношении чужих и своих границ. Ребенок чувствует себя главным, хуже того — партнером своей матери.

Все это мешает и развитию его личности, и отношениям с близкими. Для мамы такой расклад тоже негативен: она не может свободно, опираясь на себя, выбрать партнера, главу будущей семьи, становится заложницей ситуации, находясь между любимым мужчиной и ребенком.

Когда ребенок испытывает неприязнь или недовольство часто появляющимся в их доме гостем, то новый партнер матери тоже чувствует себя неуверенно. Он испытывает смесь от сомнений до агрессии, которую он не считает вправе проявлять. Он, может быть, и хочет стать частью новой семьи, но ощущает себя между Сциллой и Харибдой, между потребностью почувствовать свое место в новой семье, наладить отношения и стремлением сохранить самоуважение.

Бывает и наоборот. Новый мужчина матери не считает нужным выстраивать отношения с чужим ребенком, полагая, что это не должно его касаться. Это не вполне верная позиция.

Безусловно, выбирая нового партнера, родитель должен примерить в голове, а может ли этот человек что-то дать его ребенку? Заинтересован ли он в установлении контакта собственно с ним? Может ли он стать хорошим образцом партнерства, чтобы предложить здоровый пример для будущей жизни растущего человека?

Ребенок, со своей стороны, тоже должен постараться приспособиться к новому потенциальному члену семьи. И он будет это делать, если почувствует, что взрослые настроены на обоюдные серьезные отношения.

Чтобы не оказаться исключенным из семьи, ребенок будет мотивирован на установление контакта. Однако если мама (или папа) наделяет его правом принимать или не принимать нового члена семьи, ребенок не мотивирован на необходимость установить теплые дружеские взаимоотношения. У него как бы есть выбор.

В моей практике была «новая» семья, где мужчина 53 лет женился на женщине с дочерью-подростком 13 лет. Девочка иногда специально, иногда — нет, провоцировала отчима на конфликты, отказываясь выполнять его распоряжения и ведя себя довольно грубо. Мама, поддерживая мужа в момент ссоры с ребенком, на следующий день прощала дочь, не требуя от нее извинений в адрес отчима, поэтому девочка не делала выводов, продолжая считать свое поведение в целом нормальным. Поскольку эта ситуация регулярно повторялась, мужчина начал испытывать раздражение и обиду, которая прорывалась не всегда вовремя и не всегда умеренно. Таким образом, все члены семьи вносили свою лепту в сохранение конфликта. В отдельной работе с каждым членом семьи мы выяснили, что:

• подросток боится, что отчим претендует на роль отца, ребенку кажется, что отчим хочет занять его место;

• мама боится, что потеряет и без того хрупкий контакт со своенравной дочерью;

• мужчина боится, что так и не станет главой семьи, что его авторитет не наберет силу.

Далее пришлось развенчивать мифы каждого, находить у членов семьи совпадающие потребности, чтобы замотивировать на семейную терапию, а потом создавать новый стиль общения, оттачивать способность к диалогу и навык самоконтроля. Эта непростая работа продолжалась год и увенчалась успехом.

Довольно часто отцы, женившись вторично, хотят, чтобы их дети от первого брака приняли новую семью отца, его новую жену и, приезжая в гости к отцу, проводили вместе время не только с ним, но и с новой женой, и, может быть, с ее детьми. Такое вот желание вновь обрести семью без потерь. Это, конечно, иллюзорное желание.