на командный пункт Юго-Западного фронта, расположенный в Тернополе, прибыл начальник Генерального штаба РККА Г.К. Жуков. К тому времени в войска из Москвы уже поступила директива № 3 за его подписью, которая предусматривала переход советских войск в контрнаступление с задачей разгрома противника на главных направлениях и переноса военных действий на его территорию. При этом, по признанию самого Георгия Константиновича, из доклада Н.Ф. Ватутина он знал, что обстановка в приграничной полосе остается неясной и управление войсками нарушено. Отдавать директиву о проведении контрударов в таких условиях по всем канонам военной науки считалось неправильным. Но Г.К. Жуков, несмотря на это, разрешил Н.Ф. Ватутину отдать директиву от имени начальника Генерального штаба РККА.

Приказ о проведении контрудара за подписью Г.К. Жукова вызвал резкие возражения начальника штаба Юго-Западного фронта генерал-лейтенанта М.А. Пуркаева. Он пытался доказать, что нельзя переходить к активным действиям в условиях неясной обстановки, когда противник не остановлен обороной, а у войск фронта на данном направлении недостаточно сил и средств. Командующий фронтом генерал М.П. Кирпонос уже начал соглашаться с доводами своего начальника штаба, но приезд в Тернополь начальника Генерального штаба сразу же поставил точку в этих сомнениях. М.П. Кирпонос в присутствии начальника Генерального штаба предпочитал помалкивать, а сам Г.К. Жуков не терпел никаких возражений.

Утром 23 июня, когда угроза прорыва противником тактической зоны обороны 5‑й армии стала вполне очевидна, генерал-майор М.И. Потапов получил приказ командующего войсками фронта на переход всех сил его армии в наступление с задачей уничтожить владимир-волынскую группировку врага и восстановить положение по государственной границе. Задача была явно непосильная, поскольку три армейских корпуса противника, усиленные танками, развивали наступление на восток.

Не позволяло 5‑й армии перейти к наступательным действиям и то обстоятельство, что ее резерв – 22‑й механизированный корпус (без 41‑й танковой дивизии) совершил 50‑километровый марш и к исходу 23 июня приводил себя в порядок в районе Дубище, Клепачев, Секиричи с тем, чтобы выступить в район Ковеля. В это время его 41‑я танковая дивизия прикрывала Ковель.

На рассвете 24 июня 19‑я танковая дивизия 22‑го механизированного корпуса сосредоточилась в районе севернее Войницы, а его 215‑я моторизованная дивизия с приданным танковым полком – в 10—15 км севернее Владимир-Волынского. В 14 часов 19‑я танковая дивизия, имевшая всего лишь 45 исправных танков Т‑26 и 12 бронеавтомобилей, во взаимодействии с 135‑й стрелковой дивизией атаковала противника в направлении Войницы и вынудила его к отходу. Однако к 18 часам 24 июня противник сам нанес удар по левому флангу советских дивизий, в результате которого 19‑я танковая дивизия потеряла более половины танков и отошла. В бою был убит командир 22‑го механизированного корпуса генерал-майор С.М. Кондрусев, ранены командир 19‑й танковой дивизии и все подчиненные ему командиры полков.

215‑я моторизованная дивизия смогла перейти в атаку только в 4 часа 25 июня. После 15‑минутной артиллерийской подготовки она перешла в наступление к северо-востоку от Владимир-Волынского, но, получив мощный встречный удар 298‑й пехотной дивизии противника, была вынуждена отходить в северном направлении, подвергаясь авиационным ударам. В результате армейский контрудар, организованный без должной разведки, учета обстановки, четкого взаимодействия между соединениями, разновременно вводившихся в бой под ударами авиации противника, принес войскам 5‑й армии больше вреда, чем пользы (2).

Так же неудачно закончился и армейский контрудар 4‑го механизированного корпуса в полосе обороны 6‑й армии. Советские войска несли потери, отступая на восток. Оборона на поспешно занятых, неподготовленных промежуточных рубежах отдельных частей и соединений была эпизодической. Армейские резервы были введены в бой, фронтовые резервы – неудержимо таяли. Несмотря на это, Г.К. Жуков с удивительным упрямством требовал разгромить вклинившегося противника контрударами с целью переноса боевых действий на территорию врага.

Под давлением начальника Генерального штаба, несмотря на неудачный исход первых армейских оборонительных операций, командующий войсками Юго-Западного фронта генерал-полковник М.П. Кирпонос решил нанести контрудар по противнику силами четырех механизированных корпусов в районе Броды – Дубно – Владимир-Волынский и доложил это решение Г.К. Жукову.

Выслушав решение командующего Юго-Западным фронтом, Георгий Константинович не стал возражать. «Решение было разумным, и я согласился с командованием фронта, предложив, однако, проверить обеспечение взаимодействия между корпусами и авиацией фронта», – пишет он в своих мемуарах.

Уместно задать вопрос, о каком взаимодействии могла идти речь? Положение противника точно неизвестно, зато в воздухе безраздельно господствует его авиация. Механизированные корпуса разбросаны на широком фронте и находятся в движении подивизионно, и, когда они выйдут на рубеж контратаки, неизвестно. Комендантская служба отсутствует. Рубежи контратак не разведаны и не обозначены на местности. Рубежи ближайших и последующих задач, время выхода на эти рубежи корпусам не указаны. Взаимосвязь между корпусами отсутствует. Не нужно быть начальником Генерального штаба, чтобы понимать, что проведение контрудара в таких условиях заранее обречено на неудачу. Несмотря на это, контрудар механизированных корпусов Юго-Западного фронта все же состоялся.

Для ликвидации угрозы глубокого прорыва обороны войск Юго-Западного фронта и уничтожения главных сил 1‑й танковой группы противника в районе Дубно командующий войсками Юго-Западного фронта принял решение 25 июня силами 22‑го, 9‑го и 19‑го механизированных корпусов нанести контрудар с севера, а силами 8‑го и 15‑го механизированных корпусов – с юга. Контрудар был организован поспешно, отсутствовало единое руководство участвовавшими в нем соединениями и надежная противовоздушная оборона. Механизированные корпуса вступали в сражение после изнурительных 200—400‑километровых маршей, в ходе которых они несли значительные потери от ударов вражеской авиации и вследствие технических поломок материальной части.

Неудивительно, что фронтовой контрудар в районе Дубно вылился во встречные сражения пяти советских механизированных корпусов против главных сил 3‑го и 48‑го моторизованных, 55‑го и 29‑го армейских корпусов 1‑й танковой группы противника, которые продолжались с 26 по 29 июня 1941 года.

Генерал К.К. Рокоссовский, который в то время командовал 9‑м механизированным корпусам, позже в своей книге «Солдатский долг» писал:

«26 июня по приказу командарма Потапова (командующий 5‑й армией. – Авт.) корпус нанес контрудар в направлении Дубно. В этом же направлении начали наступать левее нас 19‑й, а правее 22‑й механизированные корпуса. Никому не было поручено объединить действия трех корпусов. Они вводились в бой разрозненно и с ходу, без учета состояния войск, уже двое суток дравшихся с сильным врагом, без учета их удаленности от района вероятной встречи с противником.

Время было горячее, трудности исключительные, неожиданности возникали везде. Но посмотрим распоряжение фронта, относящееся к тому периоду: «Нанести мощный контрудар во фланг прорвавшейся группе противника, уничтожить ее и восстановить положение». Согласовывалось ли оно с обстановкой на участке, о котором идет речь, не говоря уж о положении, сложившемся к 26 июня на