Но в докладе Молотова принципиально новые положения содержались не только в международном разделе. Закончился этот доклад столь же неожиданным для всех и еще более значимым для судеб страны тезисом о необходимости немедленного пересмотра основного закона. «Советская Конституция, – сказал Вячеслав Михайлович, – должна быть подвергнута такой переработке, чтобы в ней были закреплены такие завоевания Октябрьской революции, как создание колхозного строя, ликвидация капиталистических элементов, победа социалистической собственности».

Корректировка Конституции в такой интерпретации выглядела вполне естественной, нормальной, не могла вызвать сомнения и тем более неприятия. 30 января, когда VII съезд продолжал свою работу, ПБ приняло нужное Сталину постановление, о котором он просил в своем письме от 25 января: «О Конституции СССР и пленуме ЦК. I. Созвать 1 февраля в 3 часа дня пленум ЦК ВКП(б) и принять решение о необходимых изменениях в Конституции Союза ССР. 2. Поручить одному из членов Политбюро ЦК ВКП(б) выступить на VII съезде Советов от имени ЦК ВКП(б) с мотивированным предложением: а) одобрить решение ЦК ВКП(б) об изменениях в Конституции Союза. ССР; б) поручить ЦИК Союза ССР создать конституционную комиссию для выработки соответствующих поправок к конституции, с тем чтобы одна из сессий ЦИК Союза ССР утвердила исправленный текст конституции, а будущие выборы органов власти производились на основе новой избирательной системы».

Пленум же, собравшийся 1 февраля, вначале так же повторив все, что содержалось в письме Сталина, принял более радикальное решение: «1. Принять предложение т. Сталина об изменениях в Конституции СССР в направлении: а) дальнейшей демократизации избирательной системы в смысле замены не вполне равных выборов равными, многостепенных – прямыми, открытых – закрытыми; б) уточнения социально-экономической основы Конституции, в смысле приведения Конституции в соответствие с нынешним соотношением классовых сил в СССР (создание новой социалистической индустрии, разгром кулачества, победа колхозного строя, утверждение социалистической собственности как основы советского общества и т. п.). 2. Поручить комиссии в составе тт. Сталина, Молотова, Калинина, Кагановича и Енукидзе набросать проект постановления VII съезда Советов СССР на основе предложения т. Сталина об изменениях в Конституции СССР. 3. Поручить т. Молотову выступить на съезде Советов и внести проект изменений Конституции СССР от имени ЦК ВКП(б)».

И все же сначала, как и предусматривалось повесткой дня, на съезде слово предоставили Енукидзе – 5 февраля. Он же с подчеркнутой отстраненностью поведал: «VII съезду Советов предстоит рассмотреть… те изменения и поправки, которые в процессе нашей законодательной работы и на основе указанных выше социально-экономических изменений ЦИК Союза ССР уже приняты и действуют. Об этих формальных изменениях и дополнениях мне и поручено доложить VII съезду Советов».

Но уже на следующий день со вторым докладом выступил Молотов, развив, наконец, высказанное им еще 26 января. Вячеслав Михайлович сначала дал оценку соотношения классовых сил в стране, которое, мол, и вынуждает изменить Конституцию, a затем перешел к собственно изменениям, названным им предельно четко: «Демократизация советской избирательной системы».

Именно во втором разделе этого доклада Молотов неожиданно даже для членов ЦК, утверждавших резолюцию, сказал: «Единственное ограничение советская Конституция устанавливает для эксплуататорских элементов и для наиболее враждебных трудящимся прислужников старого строя (бывшие полицейские, жандармы, попы и т. п.)». Потом напомнил, что еще в 1931 году ЦИК СССР установил порядок возвращения избирательных прав лишенным их, благодаря чему число таковых сократилось до 2 миллионов человек, или 2,5 процента от численности взрослого населения страны. А завершил мысль более чем многозначительно: «В Советском Союзе открыта дорога к полноправной жизни для всех честных тружеников, и круг лишенцев все более сокращается. Мы идем к полной отмене всех ограничений в выборах в Советы, введенных в свое время в качестве временных мер».

Только затем Молотов обосновал изменение избирательной системы, заметив, что тайные выборы (которые отказался принять Енукидзе) прежде всего «ударят со всей силой по бюрократическим элементам и будут для них полезной встряской». Завершил же доклад словами, прямо повторявшими слова Сталина, сказанные им год назад на партийном съезде, – о парламентаризме, который вполне может быть использован в советской системе. «Мы, – заявил Вячеслав Михайлович, – получаем таким образом дальнейшее развитие советской системы в виде соединения непосредственно выбранных местных Советов с непосредственными же выборами своего рода советских парламентов в республиках и общесоюзного советского парламента».

Все иностранные журналисты, аккредитованные в Москве, оценили второй доклад Молотова как подлинную сенсацию, как обещание крупнейшей для СССР политической реформы. Выделяли такие использованные Молотовым термины, как «общесоюзный парламент», «ответственность перед родиной», «советский патриотизм». Правда, в своих сообщениях подчеркивали и иное – сохранение, несмотря ни на что, однопартийной системы. И все же даже такой подход не менял общей положительной оценки происходившего. Так, корреспондент газеты «Нью-Йорк гералд трибюн» Барнес отмечал: «По-видимому, компартия считает, что задача ликвидации антисоветских и оппозиционных элементов выполнена в такой степени, что введение закрытого голосования не может представлять опасности для режима».

VII съезд Советов СССР без каких-либо замечаний или поправок принял постановление, сформулированное Сталиным. Предусмотренную постановлением конституционную комиссию сформировали сразу, 7 февраля, при открытии первой сессии ЦИК Союза ССР седьмого созыва. Включили в нее тридцать одного члена ЦИК, в том числе Сталина и Молотова.

Единственным, чье присутствие в конституционной комиссии поначалу выглядело, по меньшей мере, странным, оказался И. С. Уншлихт, начальник Главного управления гражданского воздушного флота. Но очень скоро все прояснилось: 3 марта Енукидзе освободили от обязанностей секретаря ЦИК СССР, на вакантную должность назначили бывшего генерального прокурора Акулова и в помощь ему еще и Уншлихта, утвержденного в тот же день секретарем Союзного совета ЦИК СССР.

* * *

На Февральском пленуме были произведены важные кадровые перестановки: в ПБ вместо умершего С. В. Куйбышева и злодейски убитого в Ленинграде С. М. Кирова были избраны А. И. Микоян и В. Я. Чубарь, причем выбор на них пал благодаря отличной работе при отмене карточной системы. В свою очередь, их места кандидатов в члены ПБ заняли А. А. Жданов, что должно было произойти непременно в соответствии с тем положением, которое он занимал в узком руководстве, и Р. И. Эйхе, первый секретарь Западно-Сибирского крайкома.

Более значимыми оказалась иные кадровые решения, и прежде всего направление Жданова в Ленинград первым секретарем обкома, что вынуждало его чуть ли не полностью отрешиться от тех обязанностей, которые ранее были возложены на него как на секретаря ЦК. Отъезд же Жданова из Москвы привел к неожиданному возвышению Н. И. Ежова, решением ПБ от 27 февраля введенного в секретариат ЦК. Но только этим функции Николая Ивановича не были ограничены. Его заодно утвердили и председателем КПК вместо Кагановича. Еще одним секретарем в тот же день стал А. А. Андреев, сдавший свои дела наркома путей сообщения все тому же Л. М. Кагановичу. Последнего, помимо всего, несколько разгрузили еще и на основном его партийном посту: оставили за ним должность первого секретаря Московского горкома, а руководителем московской областной партийной организаций утвердили Н. С. Хрущева.