Менестрель остановился как вкопанный. Лицо его, все еще обгоревшее и шелушащееся, вдруг побледнело. Гатмор шел впереди. Он обернулся, серые рыбьи глаза сузились, не предвещая ничего хорошего.

– Видели раньше? Что?

Золото?

Снова вспышкой у Рэпа в мозгу прозвучал чужой металлический голос. Конечно же! От возбуждения и страха по спине побежали мурашки. Юноша посмотрел на небо. Голубое, безоблачное, глубокое, как всегда.

– Где-то поблизости живой дракон! Ну разумеется!

– Откуда, прах тебя побери, ты это знаешь?

– Я слышу его… И Джалон знает. Разве нет? Менестрель струсил как ребенок. Он кивнул, клацая зубами. Голубые глаза наполнились ужасом и укоризной.

– Ты знал! – Голос его дрожал.

– Нет! Не вызывай Дарада!

– Почему? Почему я не могу? Ты заманил нас в ловушку! Ты знал и не сказал! – Джалон взял копье и начал поднимать, но Гатмор выхватил оружие у него из рук. Но Джалон, казалось, не заметил этого. Он ткнул в Рэпа указательным пальцем:

– Ты знал, что предсказание исполняется!

Золото?

Теперь голос стал громче, эхом прокатываясь в голове Рэпа. В синем небе не было ничего, даже птиц. Ясновидение улавливало только далекие деревья, сквозь холмы рассмотреть ничего было нельзя. Дракон мог находиться за любым из них. Голос его раздавался все ближе. Рэп не надеялся, что сможет вызвать дракона, не видя его.

Огненный птенец Блестящей Воды не понимал слов.

Джалон все еще вопил на него.

– Я знал ровно столько же, сколько и ты! – выкрикнул Рэп. – Драконий полуостров, эти одеяния. Ты должен был сам догадаться!

– Дурак! Дурак! Мы должны были разойтись. Идти по отдельности!

Может, и так. Но Рэпу казалось, что волшебное предсказание неминуемо приведет к единственно возможному исходу. Правда, он наврал Гатмору, чтобы тот не украл каноэ. Он подтолкнул предсказание, помогая прийти к закономерному исходу. Из-за этого он чувствовал вину перед Джалоном. Не успел он ответить, как раздался рев Гатмора:

– Эй вы, кто-нибудь, объясните, что происходит?

Рэп открыл было рот, но тут снова раздался в голове звенящий металлом голос:

Золото?

Полуоглушенный этим ревом, он выронил копье и схватился за голову. Когда он пришел в себя, Джалон объяснял Гатмору, какое видение явилось им с Рэпом в чудесном окне. Моряк побледнел, но, видимо, не от страха, а от ярости.

– Вон он! – завопил Рэп, указывая на что-то вдали.

Только пятнышко, низкая точка над горизонтом. Очень, очень далеко.

Приближается. Но все еще вне поля ясновидения. Всего один.

Внезапный укол сомнения заставил его задрожать.

О Боги! Если его голос так громок уже теперь…

Гатмор одной рукой сгреб Рэпа за грудки, другой размахивал перед носом.

– Ты, молокосос! Ты знал все, ты подстроил мне ловушку!

– Оставь его! – крикнул Сагорн.

Гатмор развернулся, чтобы найти источник незнакомого голоса, и очутился прямо перед лицом рассерженного ученого старца.

– Кто ты такой, черт возьми?

– Сейчас это не имеет значения. Не обвиняй его, магическое предсказание невозможно ни изменить, ни обойти. Нужно найти укрытие. Иногда драконьи остовы могут быть хорошим убежищем. Пошли же!

Старик с неожиданным проворством зашагал прочь по горячему песку.

– Да. Он прав, – сказал Рэп.

Но, впрочем… так ли неизбежно прорицание, так ли важны все детали его? Тогда привиделись трое у подножия утеса, где поднимались из песка драконьи ребра. Если сейчас они разделятся, произойдет ли все так, как предсказано?

Золото? – прогремел, подобно фанфарам, голос. – Есть золото?

Будто на голову набросили железное ведро и колотили по нему палками. Оглушенный, ослепленный, Рэп упал на колени. Гатмор схватил его и поволок за Сагорном.

И вот мысленным взором Рэп увидел дракона, летящего низко над лесом. Воздушная волна колыхала деревья в беспорядочном танце. Вовсе не черный, как окаменевший монстр, а серебристый. И не такой огромный, но все же размером сравнимый с «Танцором гроз» или «Кровавой волной».

Гатмор наполовину нес Рэпа, наполовину волочил, двигаясь по направлению к черной скале. Рэп сделал слабую попытку ответить Гатмору на вопрос, но не смог: последнее слово дракона совершенно оглушило его. Это тебе не крошечный огненный птенчик, это колоссальное чудище с могучей, всепокоряющей волей. Он совершил непростительную, непоправимую ошибку. Просчитался. Теперь все кончено. Они умрут.

В голове колоколом загудел чудовищный голос, в два раза громче, чем прежде, сводящий с ума, отдающийся эхом в каждой клетке тела, требующий золота… но все же удивленный и вопросительный, как будто глубоко в сознании заронилось сомнение. Мощь этого голоса стала невыносимой, каждый раз взрываясь сполохами боли, которая сбивала с ног и выжигала все мысли, кроме одной: «Все потеряно». Сагорн, пробираясь через россыпь чешуи, разглядывал щели в черной морде чудища. Он обернулся, когда Гатмор сбросил Рэпа на песок.

– А теперь объясни мне…

– Нет. Эти трещины слишком мелкие. Но внутри этого кадавра может быть обширная полость. – Старик уставился на Рэпа. – Дурак. Думаю, ты возомнил, что можешь повелевать и драконами?

Рэп выдавил хрип, потом заставил себя сесть.

– У меня это получалось… с огненным птенцом. Сагорн в ярости взревел и погрозил небу кулаками.

– Где ты откопал этого птенца?

– В Мильфлере. На плече Блестящей Воды.

Золото? У двуногих есть золото?

Крылатый гад был уже близко. Его голос в голове Рэпа был подобен ударам молота, землетрясению и давильному прессу одновременно. Рэп упал, череп раскалывался от боли.

Инос! Нужно думать об Инос. Он делает это для нее, воспоминания о ней придадут ему сил.

– Блестящая Вода? Ты снова встретил эту ведьму? – скривился Сагорн и оскалился как злобный скелет. – Кретин! Молокосос! Посоветовался бы со мной! Сказал бы Андору!

Рэп начал подниматься, опираясь спиной о скалу, обжигающую, горячую, даже горячей песка. В голове плескался гул драконьего голоса. Змей подлетел еще ближе. Он парил над лесом, а солнце играло на его серебряных чешуях. Удары крыльев разгоняли воздух, отчего он мощной волной бил по барабанным перепонкам.

Какой огромный! Следующее слово убьет его. Рэп склонился в ожидании этого последнего удара и предсмертной агонии, как раб, подвешенный за руки в ожидании порки кнутом, не думающий ни о чем, кроме следующего взмаха руки палача.