— Знаешь, вообще говоря…

— Мне просто… просто нужно внимание, — перебила Лиза. — Мне трудно без публики. И еще, нужна какая-то работа, не могу же я сидеть у вас двоих на шее. Официантка до сих пор не вернулась. «Вообще, ты сидишь у меня одного на шее», — подумал Максим в обиде и бессилии, как человек, с размаху получивший в живот коленом.

— У тебя же связи, — сказала Лиза. — Нет ли чего-нибудь, хоть на один раз? Макс неслышно вздохнул. Что делать, нужно вернуться к плану. Конечно, у него были связи. Все эти недели, всё свободное время, Максим обзванивал газеты, журналы и студии. Сначала он был уверен, что слава Лизы плюс его навыки общения гарантируют интерес даже крупных брендов. Но почти каждый раз люди спрашивали, кто такая Элиза Фрейд. Конечно, стоило рассмотреть и другие варианты, но их тоже не было, и тогда Макс подумал, что очень переоценил ситуацию.

В любом случае, он обязан был разыскать хоть что-нибудь.

— Вообще говоря, есть одно предложение, — осторожно сказал Максим. — Журнал «РФ», они готовы взять твое фото на обложку.

— Ух ты, сколько платят?

— Одну штуку. Лиза задумалась, вертя палочки в пальцах.

— Ну, мало, конечно — то есть, нет, это хорошо, просто…

— Слушай, тысяча президентов за двадцать минут постоять на месте — это совсем не мало, — сказал Макс. — Я, например, столько не зарабатываю.

— Не в этом смысле. Прости, ты молодец, — она потрепала Максима по руке и вздохнула. — Наверное, из-за Элизы я уже стала законченной эгоисткой.

— Да нет, всё нормально.

— Точно? — Лиза еще раз посмотрела ему в глаза. — Мне можно такой остаться? «Ни за что», — подумал Макс.

— Конечно, — сказал он.

15 октября 2003 года

И снова всё было не так просто. Хотя конверт с деньгами ей вручили еще у входа — «чтоб мотивация расшевелилась», — пояснил жизнерадостный арт-директор — но, как только началась подготовка к фотосессии, Лиза поняла, что гонорар придется отработать до последнего цента. Сначала примерка и бесконечные переодевания. Для удобства Лизе принесли ширму, но одежда, скроенная в основном из сверкающей кожи, была ужасно грубой и тесной, и вся как будто на размер меньше. На юбках и брюках висели тяжелые цепи, из лифчика торчали шипы и заклепки, которые царапались, кололи грудь и обжигали в подмышках, как мелкие кусочки льда. Обувь и вовсе была ужасна, снаружи и внутри — чудовищное, кричащее садо-мазо: высокие ботфорты на стальной платформе, туфли из железных пластин, босоножки из медной проволоки.

— Мода Святой инквизиции, — Лиза сморщилась и продела ноги в очередные два капкана.

— Не говорите так, — с укором ответил арт-директор. — Зачем инквизиция. Мы полностью православное издание.

— Я думала, вы глянцевый журнал, — сказала Лиза, нетвердо переступая на высоченных каблуках.

— Своего рода. Мы сочетаем разные элементы, — он кивнул на ее сумочку. — В вашем конверте визитка редакции, звоните, если будет интересно. Спустя полтора часа возни и споров арт-директор и фотограф утвердили наряд. Гардероб унесли, и начался визаж. «Чтобы красиво смотреться на экране или фотке, нужно выглядеть максимально уродливо в жизни, это сто процентов», — думала Лиза, пока худая девочка трудилась над ее лицом, рисуя брови и углубляя слабые тени под носом и подбородком.

— Ну что, мы готовы? — спросил арт-директор. Фотограф согнулся у треноги и поднял руку с указательным пальцем.

— Отлично, — сказал арт-директор, прицелившись в Лизу большим розовым феном.

— Ай, фу, — промычала она, когда шипучая струя воздуха ударила в нос.

— Нормальное лицо нужно, — потребовал фотограф.

— У меня же глаза пересохнут, — застонала Лиза, пытаясь не морщиться.

— Простите, здесь только два режима, второй еще хуже, — сказал арт-директор, и сессия началась. Лиза вернулась домой уже затемно, измученная и усталая, сильно помятая и оттоптанная в переполненном вагоне метро. Ноги ее горели, их до крови растерла пара стальных болванок на каблуке. Всё тело чесалось и болело после грубых швов изнанки. Лизе хотелось пить, есть, выкупаться, сходить в туалет, купить себе что-то новое, съездить в лес или на реку, встретить кого-нибудь интересного, и еще много чего — и это было здорово. Она вновь ощущала себя живой и радовалась этому. Запершись у себя, Лиза решила сначала распечатать конверт, вынуть тысячу и бросить ее к потолку, что и сделала, но красивого дождя из купюр не получилось — бумажки шлепнулись на кровать тремя вялыми кучками, а следом из пачки выпала глянцевая карточка. Максим сидел в кухне, сосредоточенно поедая омлет.

— Ты знаешь, что это за журнал? — спросила Лиза, постучав визиткой о стол.

— А? — Макс поднял глаза. — Какой журнал?

— «РФ». — Лиза положила карточку около его тарелки. — «Русский фашист».

— И что? Почему ты сразу… мне кажется, это скорее от слова «фэшн».

— Разве? Ты думаешь? — Лиза смутилась. Она снова взяла визитку. — Да нет, что за чушь, у них даже свастика здесь какая-то, из ромбиков. Ты специально мне не сказал! Я бы никогда для такого не снялась! Как я могу себя уважать после этого? И как тебе не стыдно! Лиза бросила визитку и села, пряча лицо в ладонях.

— Слушай, тебе нужны были деньги, правильно? — спросил Максим.

Ему не было стыдно, и его несколько задели ее невнятные обвинения. — Это единственные люди, которые тобой заинтересовались. Я всё сделал, чтобы пойти тебе навстречу, а теперь это слушаю.

— Хоть бы и единственные. Тогда лучше совсем никто. Не нужны мне такие деньги.

— Ну, знаешь, — теперь Макс уже совсем оскорбился. — Если ты настолько переборчива, так и скажи. Лиза не ответила.

— Позвони им, — он кивнул на визитку. — Верни гонорар, попроси не печатать фото. Лиза глянула поверх ладоней.

— Разве они согласятся?

— Конечно. Вернешь им баксы — и всё. Она вернулась к себе и грохнулась на кровать. Запустив пальцы в негнувшиеся после лака волосы, Лиза стала думать. Она до сих пор не выкупалась. И не поужинала, и ей по-прежнему хотелось пить. И купить себе что-то новое. И съездить куда-нибудь. А деньги валялись на покрывале бесформенной кучей, покалывая Лизу в бок. От них ее отделял только принцип. Какой-то. Не слишком отчетливый. «Знаешь, добро пожаловать», — хмуро подумала Лиза. «Да, Катя, я в Москве полгода, и только теперь начинаю понимать».

6 сентября 2005 года

— Нет, и насмотрятся же телевизора, повыдумают черт знает что, а нам мучайся, разберись. Вы проверили достоверность?

— Ничего достоверно установить не удается, товарищ майор. Были всякие драки… Всякие случаи.

— Конечно, не удается! Нужно заводить связи в преступной сфере. Старых я знаю, а кто будет знать новых?