Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 92
Перейти на страницу:

— Только туда тащить никого не надо, надо выгнать всех, а потом уж, пока не отчистятся от скверны прошлого и не создадут базу созидательного нормального демократически-правового развития, вообще туда не впускать. Вот тогда будет союз. Не впускать. Отторгнуть даже. Идите вон. — Он сделал ударения на трех последних фразах. Но произнес их спокойно, без вызова и надрыва, и даже не зло. Продолжил также ровно, как будто речь шла о деле простом, понятном и легко разрешимом.

— А сейчас присосались к России обиженные родственники всех национальных окраин. Сами не производят ничего, ничего в голове нет, ни экономической программы, ни производственной программы, ни путей политического развития, с учетом реалий — вот давай, Россия, корми нас. Мы с тобой подписали федеративный договор. А у России сейчас у самой скоро есть будет нечего, а крохоборы оттуда выкачивают сейчас миллиарды, и ходоки там стоят в Кремлях, и им с удовольствием дают. Но пополам. Половину тебе — половину мне. Зарубежные счета пошли пополняться долларами с переводами у обоих. А народу остается один воздух, воздушная подушка, на которой всем кажется — будто бы мягко и высоко, но стоит только проколоть гвоздем эту подушку, как все сядут в лужу. Таковы перспективы. Я человек прямой, не политик, поэтому я говорю языком солдатским.

Он снова вдруг улыбнулся. Смягчая будто бы сказанное. Но улыбка по-прежнему была холодной, хотя и не злой. А у нее снова что-то внезапно защемило в груди. И позже, в купе аккуратного эстонского поезда, уносящего ее в Москву, она много думала о нем. Разумеется, не о его прохладных улыбках и легком, давно забытом чувстве, которое они рождали в душе. О том, что именно этого человека так натужно ищут сейчас в Кремле. И это о себе и о нынешнем руководителе Чечни Доку Завгаеве говорил он сегодня, когда упрекал Ельцина за то, что делает ставку на старые партийные кадры. И не упрекал даже — предостерегал. Не стесняясь, не камуфлируя сказанное пространными рассуждениями. Зачем? Он был прав. И это первое, что она должна будет донести до Бэна в Москве. И главное.

Пройдет не так уж много лет, и ей доведется наблюдать драматические кадры освобождения из чеченского плена журналиста НТВ Лены Масюк, материалы которой были всегда исполнены высокого пафоса — разумеется, повстанческого. И не снискавший еще славу террориста номер один, но уже подбиравшийся к этой отметке Шамиль Басаев в ее материалах всегда смотрел с экрана горским прообразом Робина Гуда и Че Гевары в одном флаконе. Неузнаваемо исхудавшую, молчаливую Лену у трапа частного самолета встречал Малашенко с букетом цветов, что-то на ходу торопливо объяснял журналистам Березовский — именно в тот момент она подумала: что, собственно, в них? В боевиках, именующих себя воинами ислама. Освободителями народа. Мужественных — да, но жестоких и неспособных, не умеющих и не желающих слушать, беспощадных, циничных и лживых, презирающих весь человеческий род, кроме некоторых отдельных соплеменников, а вернее — единомышленников. Что так притягивает в них образованных столичных девочек и дам преклонного возраста, впрочем, умиленных по этому поводу мужчин она тоже встречала немало. И не нашла ответа. Быть может, так угнетает общий инфантилизм столиц? И особенно — столичных интеллектуалов? И подсознательное стремление к тому, чего нет вокруг — к подлинной брутальности. И прав старик Фрейд. Хотя увидев его (Джохара Дудаева, а не Зигмунда Фрейда) однажды — уже в президентстве — в пижонском двубортном костюме и широкополой шляпе a la Капоне, она испытала легкую брезгливость, смешанную с желанием рассмеяться, что случалось когда-то давно при виде модных некогда особей мужеского пола, облаченных в костюмы «с люрексом». Но это было только смешно. Касательно раскаяния — никто уже не узнает ничего. И никогда.

2003 ГОД. МОСКВА

— Словом, дома я был уже часа через полтора, и это с учетом всех пикетов, что перекрыли все подъезды к Москве. И Леня, конечно, был уже обо всем поставлен в известность и прыгал вокруг меня, как молодой козел — Врача? Клинику? Психоаналитика? Коньяку? Потрахаемся, говорят, помогает?

И только на вопросы отвечал неохотно. Собственно — вопрос-то был только один. Откуда его ребята взялись там — на Манежной? И даже не так. Оказаться там они — понятное дело — могли очень даже легко. Выходной день. Хотя массовые шатания по городу гимназиями не поощрялись, но за каждым, как ты понимаешь, не уследишь. К тому же день был такой — располагающий. Вопрос был в другом — в организации и послушании. Понимаешь, я не могла ошибиться, мне не почудилось со страху, и я не приняла желаемое за действительное — все это, как ты понимаешь, было сказано Леонидом, и не один раз. Нет. Я ощутила, и даже не ощутила — я поняла это совершенно отчетливо. Ребята на площади организованы, ими руководят, притом что подчиняются они беспрекословно. Даже в гимназии это не так, ну, или не всегда так.

Здесь было что-то военное, или еще того хуже — какое-то сектантское, тайное, но очень мощное. Не знаю, понимаешь ли ты, о чем я?

— Если про образ, который ты сейчас нарисовала, — понимаю очень хорошо. Сейчас вообще много пишут о молодежном экстремизме, организованном и достаточно влиятельном в определенные моменты. Тогда, на площади, был именно тот момент. Но речь — в таких случаях — по большей части идет о футбольных болельщиках. Ну, сейчас сбивается в стаи всякая политизированная молодежь — от скинхедов до радикальных гринписовцев, громящих лаборатории биофака. Вполне вероятно, что существуют и кукловоды, и самостийный — якобы — эффект толпы на самом деле грамотно режиссируется. Где-то недавно я про это читала. Вопрос в другом: каким боком твои благополучные гимназисты оказались в одной из этих стай. И что это за стая? Чего хочет? Чтобы не было бедных, как в том анекдоте, или наоборот — богатых?

— Думаешь, я этого не понимаю? Могу прочитать лекцию по истории молодежных движений и всяческих манипуляций, которым они подвергаются с разных сторон. Но это теперь. Прошерстила интернет. Посидела в блогах, на форумах. Тогда ночью я поняла только одно -

Лемех врет. Все он знает про то, что гимназисты были на Манежной, и руководили ими его люди. А вот зачем? Этого я понять не могла.

— А зачем — собственно — тебе так уж надо было это понять? Прости, Лиза, но насколько я помню — хотя, может, с тех времен многое изменилось, ты никогда особо не интересовалась делами Лемеха. Ну, мало ли зачем ему понадобилась заварушка на площади? Свести счеты с кем-то из мэрии или силовиков? Продемонстрировать кому-то возможности. В конце концов, выборы на носу — тоже, между прочим, элемент политтехнологи. Заметь — я навскидку за пару минут предложила тебе три варианта. Могу с ходу изобразить еще пяток.

— Я знаю, ты умная. Просто мы давно не виделись. Да и вообще, не так хорошо знаем друг друга.

— То есть тебя в какой-то момент заинтересовали дела Лемеха.

— Нет. Не наступило такого момента. Просто знаешь… Ты же помнишь, наверное, я выросла в посольстве. Так вот, папа всегда говорил — в этих стенах ничего не должно происходить без моего ведома. Даже кот Мурзик — прости — по весне не оприходует соседскую кошку. Я должен знать. — Я это усвоила. На подсознательном уровне, наверное. Потому что прежде — ты права — меня совершенно не занимало, чем занят Леонид. Оприходует соседских кошек или устраивает показательные демонстрации с битием витрин. Но на сей раз…

1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 92
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?