Прекрасный сон! Прекрасный, прекрасный сон!.. Он длился довольно долго. Наконец Генри с трудом от меня оторвался. Лицо его сияло. Возможно, моё тоже, во всяком случае, так мне казалось. Меня будто чуть лихорадило.

- Вернёмся к новостям. - Голос Генри звучал грубовато, и волосы его были растрёпаны больше обычного - возможно, моими стараниями. Он отступил на шаг, как будто хотел установить дистанцию между нами. - Так вот, слушай. Моя мама с Эми и Мило хочет на весенние праздники полететь к друзьям на Ибицу. Меня они брать с собой не хотят - так им проще с нечистой совестью пить в компа- нии белое вино. - Он говорил спокойно и время от времени шутливо кривил рот, но во взгляде его было ещё что-то такое, от чего у меня готово было разорваться сердце. - А это значит, что я могу дома провести две прекрасные недели совсем один. Никто не станет напоминать, чтобы я в стотысячный раз читал «Груффало», никто не обожжётся среди ночи, готовя омлет, никто не потребует, чтобы я за пять минут объяснил ему материал последнего месяца по математике, никто не полезет в мою комнату, чтобы его там вырвало на ковёр. - Он засмеялся. - Ну, не говорю про кошку. Почему ты хмуришься?

Потому что, когда я узнаю про жизнь его семьи, меня словно окатывает холодным душем. Хоть говорит он с усмешкой, а в горле комок всё равно. Но я уже убедилась, что нет для него ничего ненавистней сочувствия, поэтому постаралась придать лицу не слишком скептическое выражение.

- Ты что, совсем не рада? - Он был явно разочарован.

- Тому, что ты не будешь отдыхать с ними на пляже?

Я, конечно, понимала, что алкоголизм - это болезнь, но всё-таки отгоняла неприятные мысли о матери Генри. Я ни разу с ней не встречалась, и всё же она была мне крайне несимпатична.

- Тому, что у нас во время каникул наконец будет место, где нам уже точно никто не будет мешать, - сказал Генри.

Господи! Лишь тут я поняла, куда он клонил.

- А когда будут каникулы? - спросила в некоторой панике.

- Двадцать восьмого марта начнутся.

Так быстро? Осталось не больше трёх недель. Трёх недель, когда я хотела либо научиться летать, либо признать правду. Лучше всего признать, причём здесь и сейчас. Это могло быть не приятней, чем отдирать пластырь. Не надо слишком задумываться, надо просто покончить с этим.

- Генри... - начала я.

Во рту у меня вдруг пересохло. Я начала шагать взад- вперёд, рискуя потревожить миссис Ханикатт. Когда я стояла с Генри так близко, я не могла думать ясно, как будто мой мозг был переключён на автопилот и мог интересоваться лишь тем, как пахнет Генри, или ощущать под футболкой мускулы на его груди, и как...

Стоп! Так дальше действительно не пойдёт. Надо взять себя в руки. И собрать всё своё мужество.

- Генри, ради...

- Знаю, - резко прервал меня Генри, вид у него был смущённый. - И ты права. Странно, что ты ещё никогда не была у меня дома и сможешь прийти лишь теперь, когда дом будет пуст и у нас будет место, где мы без помех сможем вместе спать. Чтобы для тебя это не было так... комично, я хочу тсбя пригласить в ближайшее воскресенье. - Он глубоко вдохнул: - Чтобы ты официально познакомилась с моей семьёй. А она с тобой.

Я смотрела на него озадаченно. Он вдруг стал выглядеть более нервным, чем я, - руки засунуты в джинсы, виноватый взгляд устремлён на меня.

- В самом деле, я до сих пор всячески старался не допустить между вами знакомства, и был... совершенно не считался с тобой. Эта история с Би и моим отцом, и как я по том повёл себя... - Генри шагнул ко мне. - Но теперь, когда мы опять вместе, я не хочу повторять ту же ошибку. - Он сделал ещё шаг и протянул руки. - Ведь ты знаешь, Лив...

Теперь он был совсем рядом, смотрел на меня так внимательно, точно я была загадкой, которую надо разгадать, а я заметила, что во мне сбился какой-то ритм. Может, сердечный.

- Ведь ты знаешь, Лив, я ни за что не хочу тебя потерять.

Слезы защёкотали мне нос, и я опустила голову на его грудь. Ему ни в коем случае не надо было видеть моих слёз. Генри всё-таки чувствовал, что со мной происходит.

- Ладно, - зашептал он мне в ухо и тихо засмеялся. - Если кому-то не хочется этой семейной встречи, так только тебе.

- Считай, что мои нервы из проволоки, - ответила я, радуясь, что у меня появилась возможность справиться с ситуацией. Хотя голос оставался всё ещё неуверенным. - Не заботься об этом. - Теперь я снова смогла посмотреть на него. Слёзы удалось сдержать. - Твоя семья не такая уж не обычная, как тебе кажется. Я уже знаю Эми и Мило.

- Да, верно, - сказал Генри насмешливо и слегка сощурил глаза. - Однажды ты познакомилась и с моим отцом, и с его возлюбленной, слышала, как они кричали на моего брата. Славный был день.

Я быстро его поцеловала. Сама умела быть саркастичной. Эта область мне знакома.

- Всё так, - кивнула я. - При случае я знала бы, что делать с той славной порцией табака... - Она ведь потом помогла мне проникнуть в сны отца Генри и убедить его изменить свои безжалостные планы. До сих пор я немного гордилась этим. - Ты потом вернул ему табакерку?

Генри покачал головой.

- Я её храню. На чёрный день. - Его серые глаза внимательно меня изучали. - Расскажешь мне когда- нибудь, как ты это сделала, Лив?

Я тоже покачала головой.

- Это я сохраню для себя. На всякий случай, - ответила я. - Если когда-нибудь нам не о чём будет поговорить, я вспомню эту историю.

- Ну, разговоры о том, о сём... Мы часто их переоцениваем. - Генри ухмыльнулся, положил обе руки мне на талию, привлёк к себе и опять начал целовать, заставив на сей раз забыть, что всё это нам снится, забыть, что миссис Ханикатт может за нами наблюдать, забыть вообще про всё.

Существовали только я, Генри... и этот проклятый попугай.

- Поищите себе комнату, - прохрипел голос где-то рядом.

Мы захихикали.

- Хорошо, что мы всё прояснили. - Генри опустился на стгул и обнял меня. - Значит, ждём тебя в следующее воскресенье к чаю.

Я прислонилась к его плечу.

- И благодаря... благодаря каникулам у нас будет ещё немного времени обсудить разные вещи.

- Хм-м... - Я посмотрела на его припухшие губы и представила, что он ощущает, притрагиваясь к ним пальцем.

- Какие, например? - спросила я уклончиво.

- Например, о том, как нам предохраняться.

Я поднялась, у меня начался приступ кашля.

- Что?!

- Как же, нам ведь надо сначала немного позаботиться, тебе не кажется? - Генри, к сожалению, даже ничуть не смутился.

- А, да... - пролепетала я.

Чёрт побери! Об этом всегда лучше говорить, пока не стало поздно. Может, мне надо ещё раз начать всё сначала?