тем не менее, еще сократив хитбар. Галзу что, фанат копий? Или ему какой-то тематический набор свитков достался? Ящер тем временем выдал кое-что новенькое, врезав одному из бойцов мясистым хвостом, да так ловко, что тот улетел в сторону и сломался о ствол дерева. Инерция удара повернула монстра в сторону, и он на ходу откусил голову еще одному орку. Безголовое тело простояло секунду, и рухнуло навзничь.

— Кислотный дождь! — Галзу, похоже, дошел до ручки, если уже заклинания, действующие по площади, применяет. Тягучие мутные зеленоватые капли, посыпавшиеся с неба, добили рычащего Елефанта. А заодно и оставшихся шестерых абордажников.

— Ну ты даешь! — восхищенно покрутил головой я, — Был эскорт, и нет эскорта!

Вы получили уровень.

Галзу ничего мне не ответил, бросившись к жрецу-шаману. Мне вот и бросаться к нему не надо, с одного беглого взгляда видно, что дяденька окочурился уже. Вон и лут лежит, тело только почему-то не исчезло. А когда так бывает? Правильно! Когда это тело имеет ключевую роль в каком-либо задании. Пусть Галзу сам этим занимается, я пойду мародерить.

Первым делом, конечно же, Елефант, с такого громилы должно много чего упасть. Отнюдь, не повезло. Все, что мне удалось добыть, так это склянки с кровью и слизью монстра, мясо Елефанта, золото (много, почти две тысячи) и небольшой прямоугольный тонкий предмет, который я сунул в мешок, не разглядывая, чтобы внимание Галзу не привлечь. Не надо называть меня крысой, этот паладин мне никто. Еще в луте были восемь предметов, которые назывались «прямые ребра Елефанта». Про прямые ребра мне прекрасно известно по прошлой вальдирской жизни, из них делают весьма специфические копья и снаряды для метательных машин. Вот только они из неносимых в инвентаре предметов, а тащить восемь гигантских костей в руках мне совершенно не улыбается. Сколько они там стоят? Сотни две золотом каждая? Да и пусть здесь лежат.

Теперь Гырхыр, с него я обязан взять именной кортик, чтобы передать капитану. Он, конечно же, нашелся в луте, вместе с некоторой денежной суммой и кучкой дешевых предметов, к которым я даже не притронулся. Так же обошел тела погибших абордажников, тех, которых смог найти, по крайней мере, забрал деньги и несколько клинков, из тех, что получше. Только после этого подошел к Галзу. Тот стоял над телом жреца-шамана Муу, глядя на него сверху вниз и повторяя одну и ту же длинную фразу на орочьем. Орочьего я не знаю, кроме самых распространенных ругательств, поэтому смысла фразы не понимал, но это было что-то ритуальное, судя по упоминанию Гуорры в ее середине.

— Покойся с миром на своем сервере, старый развратник, — наконец сказал Галзу и отошел от тела шамана, которое немедленно начало растворяться в воздухе, как и положено павшему мобу или неписю после облутания. Паладин подошел к туше Елефанта, посмотрел лут, скривился, но ничего не сказал. Прошелся немного вдоль тропы туда-сюда, остановился на краю леса и открыл карту.

— Ну и как мы теперь дойдем до места? — лениво поинтересовался я, подойдя ближе. На самом деле мне пофигу, задание не мое, уровень я получил, чего еще желать.

— Никак, мы уже практически дошли, — уверенно ответил мне Галзу и первым зашел в лесные заросли, раздвигая ветви кустов палицей.

Пожав плечами, я отправился следом, инстинктивно держа руки перед лицом, чтобы распрямляющиеся после Галзу ветви не хлестнули мне в лицо. Продирались сквозь кусты подлеска мы минут пять, не больше, после чего лес внезапно кончился, и мы очутились на краю небольшой узкой зеленой долины, ограниченной с дальней стороны низкими отрогами нависающей над нами горы. В дальней части долины, рядом со скалами, что-то белело, что-то искусственно созданное, не природное, слишком уж форма правильная. Глаза Галзу загорелись, и он отправился широким шагом в том направлении. Хорошо быть зеленой двухметровой полуорочьей дылдой, сделал шаг — версту шагнул, сделал два — лигу перескочил. Шагом я за ним не успевал, так что мне пришлось бежать, чтобы не отстать.

Вот, наконец-то видно, к чему мы так стремимся. Деревянный домик, маленький, на одну комнату. Окон и дверей нет, только проемы под них. По домику видно, что построен совсем недавно, бревна хоть и абсолютно сухие, они белые, потемнеть не успели. Хотя, может быть, это сорт дерева такой?

Добравшийся до домика первым Галзу уже уселся, скрестив ноги, метрах в пятнадцати перед входом, расстелил перед собой толстый войлочный коврик, и использовал его как стол, выставил короткую батарею пузырьков и теперь переливал, сливал и смешивал различные жидкости и порошки.

— Можешь смотреть, но внутрь не заходи, и ни в коем случае ничего не трогай! — пророкотал Галзу, не отрываясь от своих манипуляций. Вот раскомандовался! Тебя никто боссом локации не назначал! В слух я ничего пока не сказал, подошел к двери метров на пять и попытался рассмотреть, что происходит внутри.

Смотреть особо было не на что. Я имею в виду, что деталей каких-либо не было, внимание смотрящего сразу же поглощало то, что стояло посередине комнаты с земляным полом. А стоял там стол, сколоченный из такой же древесины, что и домик, а на столе лежал ребенок. Мальчик-полуорк, насколько я понимаю в оркских гендерных различиях. Был бы он человеком, на вид ему можно было бы дать лет девять-десять, а по оркским меркам сказать трудно, от семи до двенадцати. Одет в какую-то рвань, что-то типа стартовой одежды игрока, видавшей виды. И он, судя по всему, спал. Грудь вроде как не взымалась, но цвет кожи был здоровый, зеленый, и кажется, даже ресницы подрагивают. Что это за спящий красавец? Вроде что-то такое припоминается из игрового лора, на языке вертится, а никак окончательно не вспомнится…

— Подвинься! — раздался грубый голос Галзу. Куда подвинься? Места полно! В этот момент мимо меня пролетела склянка, влетела в дверной проем, разбилась, и весь домик, от земли до верхушки покатой крыши, снаружи и внутри, охватило бушующее пламя.

— Ты чего творишь? — заорал я, — Чего творишь, падла!! Там же ребенок!!

— Там непись!! Набор нулей и единиц! — намного спокойнее, чем я, прорычал Галзу, — Личинка бога! Его невозможно так убить, только отсрочить появление в этом мире…

Я обернулся на домик и снова заглянул внутрь. Лицо лежащего на столе ребенка оставалось безмятежным, несмотря на бушующее вокруг пламя. Более того, ткань на рукавах рубахи и манжетах штанов уже начала расползаться от жара, стол уже обуглился и горел снизу, однако выражение лица ребенка не изменилось, только профиль стал истончаться, как будто становился прозрачным.

В