Музыка оборвалась. За дверью женский голос спросил:

— Кто там?

Рассыпаясь в извинениях по поводу позднего визита, Житков объяснил, что хотел бы переговорить с учительницей.

Дверь распахнулась. Учительница отозвала собаку, и Житков, не ожидая приглашения, поспешил в темную прихожую.

— Мама так испугалась, что, выпустив Рекса, захлопнула дверь, — проговорила учительница. — Вам нужно было крикнуть — вероятно, вы были в палисаднике?

— Я не успел крикнуть, — сказал Житков. — Я только что вошел в калитку…

Учительница не спешила с приглашением в комнаты.

— Вас удивляет поздний визит? Я шел мимо и услышал, что вы играете… — Житков настойчиво подвигался вперед. — Мне давно хотелось поговорить с вами об уроках музыки. — Он говорил негромко, стараясь уловить какой-нибудь шум в соседних комнатах. Но в доме было тихо.

Из-за двери послышался старческий голос:

— Кто там, Марго?

В полосе света из-за приотворившейся двери показалась старушка.

— Пройдите, — нехотя сказала учительница.

Очутившись в комнате, Житков увидел, что бородатого мужчины в ней уже нет. Исчез и его дождевик. Житков без приглашения снял свой плащ и повесил на тот же гвоздь.

Дог обнюхал полы плаща.

Старушка вернулась к своему креслу у лампы и взяла спицы. Но, когда она снова принялась за вязанье, было заметно, как дрожат ее пальцы.

Житков старался выиграть время. Прежде всего хотелось уяснить, успел ли приемщик уйти другим ходом из дома или скрывался в соседних комнатах?

— Я помешал вам? Пожалуйста, продолжайте играть, — сказал Житков. — Я буду рад послушать.

Учительница села было за рояль, но, словно спохватившись, опустила руки на колени.

— Вы не хотите мне сыграть? — спросил он.

— Я устала, — ответила учительница.

— Ну, пожалуйста, — настаивал Житков. — Окажите уважение гостю, хоть он и незваный.

— Нет, нет! — нервно сказала учительница. — Не просите, я не стану больше играть.

Она была явно взволнована и не умела этого скрыть. «Уж не является ли ее музыка каким-то сигналом? — мелькнула мысль у Житкова. — Сигналом того, например, что незваный гость ушел?»

— Ну, тогда позвольте мне сыграть, — непринужденно сказал Житков. — Прослушайте своего будущего ученика… — И он шагнул к роялю.

Учительница покачала головой.

— Я не смогу с вами заниматься, — сказала она.

Исчезновение бородатого человека и то, что учительница солгала, сказав, будто собаку выпустила ее мать; ее нежелание сыграть и подпустить к роялю Житкова, — все это наводило на мысль, что тут дело неладно.

Дог подошел к двери в соседнюю комнату и, виляя хвостом, стал обнюхивать порог.

Житков понял, что за дверью человек — свой для собаки.

— Рекс, сюда! — повелительно крикнула учительница и поднялась, давая понять, что разговор окончен, Она направилась было к балконной двери, намереваясь выпустить гостя, но Житков решительно подошел к роялю.

Учительница поспешно вернулась, взялась за крышку рояля, несмотря на то, что руки Житкова лежали на клавиатуре.

Не обращая на это внимания, он заиграл. И после первых аккордов какой-то новый, тонкий звук коснулся его слуха.

Житков прервал игру. Тонкое гудение на мгновение одиноко повисло в воздухе и оборвалось.

В доме воцарилась настороженная тишина.

— Прошу вас, не нужно… — растерянно проговорила учительница.

Пытаясь улыбнуться, она подняла на Житкова глаза и не удержалась от испуганного крика: ей в лицо глядело дуло пистолета.

— Без шума, пожалуйста. Садитесь. Руки на клавиши! — тихо скомандовал Житков. — Играйте.

Она склонилась над инструментом, заиграла что-то тягучее, грустное.

— Нет, — остановил ее Житков, — играйте то, что играли до моего прихода!

Она колебалась.

Не спуская с нее глаз, Житков искоса следил и за старухой. Он успел заметить, что та протянула руку к лампе.

— Руки на место, — приказал он старухе и тихо сказал музыкантше: — Считаю до трех…

Она уронила руки на клавиатуру. Инструмент издал громкий нестройный гул.

Житков схватил ее за руку, но, прежде чем успел оттолкнуть от рояля, она с силой отбросила из-под себя стул. Стул опрокинулся, одновременно подняв квадрат пола, к которому, видимо, был привинчен. Перед Житковым открылся люк. В то же мгновение свет в комнате погас, — Житков едва успел разглядеть кинувшегося к нему из-за двери бородатого мужчину. Раздалось рычание собаки. Все смешалось в молчаливой борьбе. Слышался стук опрокидываемой мебели, звон разбивающейся посуды.

Житков сопротивлялся отчаянно, и он уже одолевал противника, когда боль в затылке заставила его разжать руки. Он потерял сознание. А еще через минуту, связанный по рукам и ногам, кулем скатился в подполье. Люк захлопнулся.

Очнулся Житков в кромешной темноте. В воздухе стоял характерный запах озона — результат электрических разрядов. В даче, над Житковым, так же, как и в подполье, царила тишина. Но вот над головой послышался скрипучий звук катящейся на колесиках тяжелой мебели. Видимо, передвигали рояль…

По шуму наверху Житков старался понять, что же там происходит?

А там шли поспешные сборы. Бородач торопливо оделся и вышел. Учительница музыки укладывала рюкзак. Старуха хлопотала, приготовляя и заворачивая в бумагу бутерброды.

Бородач вернулся, притащив из сарая длинный шланг для поливки сада. Один его конец он прикрепил к водопроводному крану в кухне, другой просунул под крышку люка.

Житков ясно услышал команду:

— Пускайте!

Это был голос Витемы. Житков не мог его не узнать.

Старуха отвернула кран.

* * *

Наутро Найденов напрасно ждал друга. Позвонив в порт и узнав, что Житкова не было и там, Найденов поехал в поселок. Он торопил шофера, словно знал, что Житков нуждается в немедленной помощи. Приближаясь к новому жилищу друга, Найденов еще издали увидел дым над крышами. В лицо пахнуло гарью пожарища, тем особенным смрадом, который издает, сгорая, старое, обжитое жилье человека.

Догорала дача музыкантши. Пожарные поливали из шлангов тлеющие бревна рухнувшей постройки.

Найденов приказал шоферу объехать пожарище другой улицей.

В доме, где жил Житков, ему сказали, что моряка в эту ночь вообще не было.

Если ненастной осенней ночью неуютно было в городе и поселке, то еще неуютней чувствовали себя люди на воде. Шквалистый ветер почти горизонтально гнал струи проливного дождя. С шипением разбивались они о поверхность ковша, и вместе с водяной пылью, срываемой ветром с гребешков волн, уносились шквалом и, как дым, стлались над бухтой.