Он поцеловал жену и, повернувшись к девочке, представил ее жене.

— Это Мериэм, моя дорогая, — сказал он по-арабски и начал рассказывать, как он нашел ее.

Жена его была очень красива. Мериэм видела, что лицо у нее доброе и нежное. Мериэм скоро перестала ее бояться. Когда Бвана кончил свой рассказ, белая женщина поцеловала Мериэм и назвала ее "милой, бедненькой малюткой"; что-то странно защемило сердечко девочки. Она спрятала лицо в груди своего нового друга. Девочка никогда не знала материнской ласки, и что-то совсем неожиданное и новое пробудил в ней добрый голос жены белого человека. Она вдруг заплакала; слезы, первые слезы в ее жизни, утешили и облегчили ее.

Так Мериэм, маленькая дикарка Мериэм, попала из диких джунглей в культурный, приветливый дом. "Бвана" и "Моя Дорогая" (так называла она своих новых друзей) относились к ней, как отец и мать. Страхи ее совершенно прошли, и она платила им преданностью и любовью. Она была теперь согласна жить у них, пока они не найдут Корака или пока Корак не найдет ее. Корака она все же любила больше всех.

Израненный, усталый и печальный вернулся Корак обратно в джунгли и пошел по следам павианов. Он не нашел их ни там, где видел их в последний раз, ни там, где они всегда обитали. Но, в конце концов, он набрел на их свежие следы и помчался за ними вдогонку. Вскоре он настиг их. Они медленно двигались к югу. Это было одно из их обычных переселений, цель которых могли объяснить только сами павианы. При крике часового, который первый заметил белого воина, бегущего к ним по ветру, все стадо остановилось. Павианы начали что-то бормотать и угрожающе зарычали. Самцы насторожились и приготовились к бою. Матери криками сзывали детенышей и вместе с ними прятались за спинами самцов, своих повелителей и кормильцев.

Корак громко окликнул царя павианов, который медленно и осторожно выступил вперед, услышав знакомый голос. Он старательно нюхал воздух, так как не совсем доверял своим глазам и ушам. Корак стоял неподвижно. Павианы — нервные создания: их очень легко разозлить или напугать, и они могут так же легко броситься в атаку, как в паническое бегство.

Царь павианов приблизился к Кораку. Он обошел его со всех сторон, ворча, внюхиваясь, вглядываясь. Корак заговорил первый.

— Я — Корак, — сказал он. — Я отворил клетку, в которой ты был заперт. Я спас тебя от Тармангани. Я — Корак, Убийца. Я — твой друг.

— Хух! — прорычал царь. — Да, ты — Корак. Мои уши сказали мне, что ты — Корак; мои глаза сказали мне, что ты — Корак; теперь мой нос говорит мне, что ты — Корак. Мой нос никогда не ошибается. — Я — твой друг. Идем с нами, мы будем охотиться вместе.

— Кораку теперь не до охоты, — ответил юноша. — Гомангани похитили его Мериэм. Они увели ее к себе в деревню. Корак один не сумел освободить ее. Корак освободил тебя. Собери же свой народ и помоги Кораку освободить Мериэм.

— Гомангани бросают много острых палок. Они проколют ими тела моих подданных. Они убьют нас. Гомангани — злое племя. Они убьют нас, если мы войдем к ним в деревню!

— У Тармангани есть палки, которые делают много шума и убивают издалека, — ответил Корак. — У них были эти палки, когда Корак освободил тебя из западни. Если бы Корак убежал тогда, ты до сих пор был бы пленником Тармангани.

Павиан опустил голову. Вокруг него и белой обезьяны широким кругом толпились самцы его племени. Они сверкали глазами, толкались, глазели на своего царя и на странное существо, которое называло себя Мангани, но было так похоже на ненавистных им Тармангани. Царь взглянул на старейших самцов, как бы спрашивая у них совета.

— Нас слишком мало, — буркнул один.

— Нужно позвать павианов, живущих в стране холмов, — советовал второй. — Их больше, чем листьев на деревьях. Они тоже ненавидят Гомангани. Они очень дики и любят сражаться. Мы попросим их присоединиться к нам. Тогда мы сможем убить всех Гомангани, живущих в джунглях.

Он встал и свирепо завыл, ощетинивая свою жесткую шерсть.

Корак не мог уговорить их. Они охотно помогут ему; но они сделают это по-своему. Им непременно надо заключить союз со страной холмов. Кораку пришлось уступить; единственное, чего ему удалось добиться от павианов, — это чтобы они постарались выйти в поход поскорее; хорошо еще, что царь согласился собственной персоной немедленно отправиться к холмам в сопровождении дюжины сильнейших самцов и Корака!

Втянувшись в интересную авантюру, павианы преисполнились энтузиазма. Делегация немедленно отправилась в путь. Они шли вначале очень быстро. Но, выйдя из леса на открытую поляну, они поплелись совсем медленно. За каждым кустом им чудился лев или леопард. Павианы, когда они идут стадом, ничего не боятся; но, когда их немного, они очень трусливы.

Двое суток отряд шел по дикой стране, сначала по джунглям, потом по открытой равнине, по направлению к горам, заросшим лесами. Корак никогда еще не бывал в этих местах. Это была приятная перемена обстановки; джунгли успели уже наскучить ему. Впрочем, у него не было времени наслаждаться природой. Мериэм, его Мериэм была в опасности! Пока он не увидит ее, он не может думать ни о чем другом.

Достигнув леса, покрывавшего склоны гор, павианы пошли еще медленнее. Изредка они издавали жалобные, призывные звуки. Потом тихо шли, прислушиваясь. Наконец, в один прекрасный день издалека донеслись ответные крики.

Павианы, продолжая кричать, пошли по направлению голосов. Так добрались они до своих сородичей, которые в огромном числе шли им навстречу. Корак был поражен зрелищем, которое открылось его глазам. Перед ним была сплошная стена из павианов: на каждой ветке дерева цеплялось по нескольку этих животных. Вся эта стена, такой же высоты, как деревья, надвигалась на них с протяжными, жалобными криками. За первой стеной, насколько глаз мог видеть сквозь листву и гущу павианьих тел, вздымалась вторая, такая же; это были младшие павианы, продвигавшиеся вплотную за старшими. Их были тысячи и тысячи. Что стало бы с маленькой делегацией, если бы хоть один из этой массы рассердился или испугался?

Но ничего неприятного не случилось. Оба царя встретились и, согласно обычаю, принялись старательно обнюхивать друг друга; очевидно, результаты исследования их удовлетворили; они поочередно почесали друг другу спину, а затем заговорили. Друг Корака объяснил цель их прибытия. Корак, до тех пор прятавшийся за кустом, теперь показался монарху и народу. Его вид вызвал необычайное удивление и возбуждение среди павианов. С минуту он боялся, что его вот-вот разорвут на части; боялся он только за Мериэм: если он умрет, никто не придет к ней на помощь.

Тем временем цари успокоили возбужденный народ, и Кораку было разрешено приблизиться. Павианы осторожно подбегали к нему и обнюхивали его со всех сторон. Когда он заговорил с ними на их родном языке, они были чрезвычайно удивлены и польщены. Он рассказал им о Мериэм, о своей жизни в джунглях; он сказал им, что всегда был другом обезьян, от маленьких Ману до Мангани, больших обезьян.