– Братья! Титаны! Только взгляните на себя в этой убогой тюрьме. Кто посадил вас туда? – закричал он.

– Зевс! – отозвались титаны.

– И теперь, когда я освободил вас, что вы сделаете прежде всего?

Его голос был глубоким, злодейским и проникнутым тёмными намерениями.

– Уничтожим его! – прогрохотали титаны.

Один за другим колоссы двинулись к Олимпу, все, кроме Циклопа. Другой Аид послал его убить Геркулеса. Блестящий план! План, который должен был сработать. Геркулес теперь стал человеком, уязвимым и слабым. Все карты были в нашу пользу. Не было никакого способа, как Геркулес мог бы выиграть битву с титаном без своей божественной силы. И всё же он это сделал. И всё из-за какой-то мелкой формальности. Формальности! Крошечного пункта в сделке, которую он заключил с другим Аидом. Всему виной была какая-то чушь о том, что Мег не причинят вреда. И когда она пострадала... что ж, сделка была расторгнута, и к Геркулесу вернулись силы. Тем временем другой я сидел на троне Олимпа, потягивая мёд и вино из бокала с зонтиком, как дурак. А Властелин Льда и Повелитель Пламени заключили Зевса в застывшую лаву. И тут появился Геркулес, как и было предсказано мойрами. Остальное уже история. Или миф, если вам угодно. Для меня это было поражение.

Выражение лиц злых сестёр, когда я читал Книгу сказок, подсказало мне, что всё это правда. Я видел всё своим мысленным взором, как если бы я наблюдал за событиями в одном из волшебных зеркал. Хотел бы я быть там – может быть, я смог бы помочь, предотвратить катастрофу, изменить ход судьбы. Но я ничего, абсолютно ничего не мог поделать. Только смотрел, как Геркулес въехал в Подземный мир на моей собаке и сбросил второго меня в реку смерти, решив мою судьбу.

Я потерпел сокрушительное поражение. Я подвёл второго Аида, подвёл себя, подвёл злых сестёр. Казалось, такова моя судьба. Точно так же, как моя судьба – снова занять трон в Подземном мире. Но на этом моя история не закончилась. Как сказали злые сёстры, моя история всё ещё пишется.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Перемена судьбы

Книга сказок перестала звучать, но, как и сказал Аид, его история на этом не закончилась.

Тёмные тучи собирались над Мёртвым лесом, освещаемые сверкающими вспышками красных молний. Вскоре первая молния ударила в каменные стены особняка, заставив их треснуть и осыпаться. Небо окрасилось кровью, и каменные ангелы в Мёртвом лесу заплакали, как и предрекали мойры. Комната сотрясалась, отчего всё на столе задребезжало, чашки со звоном опрокинулись, тарелки попадали на пол. Аид и ведьмы оглядывались, гадая, что происходит, и тут увидели, что голова каменного дракона в камине движется. Он ожил и поворачивал голову из стороны в сторону, раскалывая камень стены. Наконец та рухнула, освободив дракона из заточения.

Все бросились врассыпную прямо перед тем, как дракон врезался в стол и тот разлетелся дождём раскрошенного камня. Опрокидывая свечи, дракон ринулся к пролому в противоположной стене, созданному молнией. Снеся одну из колонн, он расправил длинные крылья и взмыл в небо.

Особняк трясло так сильно, что с потолка падали огромные куски камня. Статуи магических существ по всему дому оживали одна за другой и пробивали себе дорогу через окна и стены. Они поднимались в небо, чтобы присоединиться к дракону.

Аид и ведьмы бросилась к окну, чтобы посмотреть, что происходит. Каменные вороны, горгульи и гарпии отправились в полёт. Даже плачущие ангелы ожили и теперь кружили над Мёртвым лесом. Мертвецы поднимались из могил и направлялись к особняку.

Аид огляделся вокруг, пытаясь найти источник магии, человека или существо, которое вызывает этот хаос. Он заставил свой разум успокоиться и нащупал вибрации ответственных за происходящее сущностей, но они ускользали от него. Они прятались в тени, как коварные ведьмы. Которыми они и были, ведь в этот момент Аид понял, кто явился к ним на ужин.

Злые сёстры.

– Это моя вина! – вскричала Цирцея. – Мне вообще не следовало пытаться объединить моих матерей в одного человека. Мы были счастливы в Промежуточном месте. Но я повела себя как эгоистка и захотела, чтобы моя мать была со мной в стране живых, здесь, в Мёртвом лесу. Я думала, что их объединение сделает это возможным.

– Ты сделала то, что было предначертано судьбой, Цирцея. Тебе не суждено жить в Промежуточном месте. Точно так же, как мне не суждено остаться во Многих королевствах, – сказал Аид.

– Значит, тебе придётся остаться повелителем Подземного мира, навеки обречённым на одиночество? Между прочим, я бы с радостью помогла тебе уничтожить Зевса, если бы ты попросил. Я почти стёрла с лица земли твоего второго брата Посейдона за то, что он сделал с Урсулой, – сказала Цирцея.

Это заставило Аида улыбнуться. Ему нравилось видеть в ней проблески натуры Люсинды.

– Не пойми меня неправильно, но я и впрямь вижу в тебе лучшие черты твоих матерей, – сказал он. – Никто из нас не может избежать своей судьбы, Цирцея.

– Она совсем не похожа на нас! – голоса злых сестёр пронзили особняк, заставив его грохотать ещё сильнее, из-за чего ещё больше камней посыпалось с потолка. Аид услышал визг, доносящийся из библиотеки, и вместе с Цирцеей, Хейзел и Примроуз они побежали смотреть, что происходит.

Там они увидели злых сестёр, которые лезли сквозь портрет, висящий над камином. Они с трудом пробивали себе путь наружу. Ведьмы напоминали гигантских насекомых, их тела извивались, протискиваясь через рамы и скользя вниз по каменным стенам, пока, наконец, они не оказались перед ними. Люсинда выглядела так, словно её разорвали на части и небрежно сшили обратно. Кровь сочилась из больших порезов на её лице, но она неудержимо смеялась. Лица Руби и Марты тоже залило кровью, их глаза смотрели на Аида и младших ведьм, излучая боль, страдание и ненависть. Даже Аид пришёл в ужас от этой картины, а ведь он правил мёртвыми! Он вглядывался в лица жутких сестёр, пытаясь найти что-то прежнее от ведьм, которых любил. Но их больше не было. Их место заняло нечто поистине кошмарное. Его сердце разрывалось, когда он видел их такими.

– О, Люсинда, моя дорогая ведьма. Кто сделал это с тобой? Почему ты не использовала магию, чтобы залечить свои раны? – спросил он, нежно прикасаясь к глубоким порезам на её лице.

– Я