Подруга бдений и пиров?

Кипишь ли ты, златая чаша,

В руках веселых остряков?

Все те же ль вы, друзья веселья,

Друзья Киприды и стихов.

Часы любви, часы похмелья

По-прежнему ль летят на зов

Свободы, лени и безделья?

В изгнаньи скучном, каждый час,

Горя завистливым желаньем,

Я к вам лечу воспоминаньем,

Воображаю, вижу вас…

А вот еще один адрес, значение которого для юного Пушкина трудно переоценить.

«У Жуковского – субботы, и стекается множество праздношатающихся авторов и литераторов, – писал Вяземскому Александр Тургенев. – Плещеев читает, и в знак соединения российской образованности с иностранною пьется пунш и льется шампанское»[123].

Александр Плещеев (однофамилец известного поэта второй половины XIX века) в конце сентября 1818 года вместе с Василием Андреевичем Жуковским сняли квартиру у Кашина моста, на пересечении Екатерингофского проспекта с Крюковым каналом. Этот бывший дом купца Брагина имеет адрес Крюков канал, 11, – пр. Римского-Корсакова, 43. Отсюда открывается замечательный вид на Крюков канал, на Никольский собор.

Александр Алексеевич Плещеев был родственником Н. М. Карамзина. Арзамасец, поэт и драматург, писавший на французском языке, меломан, композитор, личный чтец у императрицы Марии Федоровны, он был очень одаренным человеком с живым и общительным нравом. В Арзамасе он получил прозвище «Черный Вран» за свою внешность: кудрявую, темноволосую голову, смуглый цвет лица.

К упомянутому времени «Арзамас» уже тихо скончался. Но возникшие во время его недолгой жизни острые литературные схватки, активность литературной борьбы и борьбы за свободу высказывания своих взглядов, раз пробудившись, уже не затихали. Жуковский по-прежнему притягивал к себе близких по духу людей, и возникли те самые его «субботы», о которых сообщал Вяземскому Тургенев. Известный пушкинист, Павел Васильевич Анненков, подготовивший первое посмертное собрание сочинений Пушкина, высоко оценивал влияние Жуковского на молодежь: «Молодые писатели получали и первую оценку, и первые уроки вкуса». Спустя много лет Кюхельбекер писал Жуковскому: «Горжусь воспоминаниями той дружбы, которой удостаивали вы меня при первых моих поэтических опытах; в начале моего поприща вы были мне примером и образцом».

Пушкин был постоянным посетителем этого гостеприимного дома не только по субботам. Жуковский смотрел на него как на будущее светило родной словесности. Несмотря на разницу в возрасте, они вскоре перешли на «ты». Однажды, придя к Жуковскому с Николаем Раевским (младшим) и не застав его дома, Пушкин, по воспоминаниям современника, прикрепил к дверям квартиры Жуковского записку, полную цитат из его «Певца в стане русских воинов», посвященных прославленному герою войны 1812 года генералу Н. Н. Раевскому (старшему):

Раевский, молоденец прежний,

А там уже отважный сын,

И Пушкин, школьник неприлежный

Парнасских девственниц-богинь,

К тебе, Жуковский, заезжали,

Но к неописанной печали

Поэта дома не нашли…[124]

В апреле 1817 года Жуковскому предложили давать уроки русского языка невесте будущего императора Николая I, принцессе Шарлотте. По призванию Жуковский был педагогом-просветителем. Он считал, что сможет благотворно влиять на свою ученицу.

Василий Андреевич Жуковский

Зимой 1818/19 года Жуковский вместе с двором переезжает в Москву, продолжая свои занятия с великой княгиней. В письмах из Москвы он пишет: «Тишина стихотворная царствует в моей обители, и уж Музы стучатся в двери… О чем буду с ними беседовать, то скоро узнают современники и передадут потомкам. Целую Арзамас».

В Москве Жуковский перевел много замечательных произведений любимых им немецких поэтов – Шиллера, Гёте, Виланда, создал ряд оригинальных стихов. Все эти работы составили пять выпусков маленького альманаха, выходившего в Москве в 1818 году под названием «Для немногих». Этот альманах был своеобразным учебным пособием для его ученицы, а кроме того, подводил итоги его работы переводчика. Выпуски альманаха Жуковский посылал своим друзьям в подарок. Пушкин, в ответ на подарок, откликнулся посланием «Жуковскому» (1818):

Ты прав, творишь ты для немногих,

Не для завистливых судей,

Не для сбирателей убогих

Чужих суждений и вестей,

Но для друзей таланта строгих,

Священной истины друзей.

Жуковский оказался причастным и к созданию одного из наиболее острых, в политическом отношении, стихотворений Пушкина «К Н. Я. Плюсковой». Друг Пушкина Петр Павлович Каверин сообщал по этому поводу: «Императрица Елизавета спрашивала Жуковского, который в то время Александре Федоровне по-русски уроки давал, отчего Пушкин, сочиняя хорошо, – ничего не напишет для нее. Пушкин послал “На лире скромной, благородной”».

Он не мог обратиться с посланием непосредственно к императрице Елизавете Алексеевне, это было бы грубейшим нарушением этикета, и адресовал послание ее фрейлине Н. Я. Плюсковой.

Я не рожден царей забавить

Стыдливой Музою моей.

Но, признаюсь, под Геликоном,

Где Касталийский ток шумел,

Я, вдохновенный Аполлоном,

Елизавету втайне пел.

Небесного земной свидетель,

Воспламененною душой

Я пел на троне добродетель

С ее приветною красой.

Любовь и тайная свобода

Внушали сердцу гимн простой;

И неподкупный голос мой

Был эхо русского народа[125].

В нем Пушкин продолжил традицию посвятительных стихотворений Жуковского, призывавших царей не забывать «святейшего из званий – человек». В черновиках упоминается даже имя Жуковского. Но идет он значительно дальше своего учителя, прославляя свободу и вольность.

В этот же период Пушкин работает над «Русланом и Людмилой» – поэмой, начатой им еще в Лицее. История создания этой поэмы также связана с именем Жуковского. В 1810-х годах отечественные литераторы были озабочены созданием эпической поэмы на сюжет из древнерусской истории. Современники возлагали большие надежды на Жуковского, который уже давно собирал материалы по эпохе Киевской Руси для задуманной им поэмы «Владимир». О сочинении стихотворной эпопеи мечтал и Батюшков. Он собирался назвать свою поэму «Рюрик». В 1813 году Александр Воейков обратился к Жуковскому, предлагая создать эпопею, равную творениям Ариосто и Виланда – творцов итальянской и немецкой эпопей. В ответном послании Жуковский набросал общий контур будущей поэмы, героями которой должны были стать князь Владимир, богатырь Киевской Руси Добрыня, побеждающий «бусурманов», волшебно-сказочные чудовища, ведьмы, баба-яга. Герой попадал в «жилище чародеев» и т. д. Но, увлекшись замыслом произведения о «Двенадцати спящих девах», он оставил эпопею и создал балладу «Вадим».

Однако в послании «К Воейкову» Жуковский обозначил яркие штрихи будущей поэмы, которые вдохновили юного Пушкина. В предисловии ко второму изданию «Руслана и Людмилы» он напишет потом: «Автору было 20 лет от роду, когда