Оглянулась; улыбкой дала Гарольду знак – пока не следовать за мной. Потом зашагала быстрей. Надеясь, что еще не утратила навыки игры в классики и не наступлю на черту, и не вылечу из игры.

После каждого шага оборачивалась, опасаясь, что Гарольд пойдет за мной. Посылала ему воздушные поцелуи, но не была уверена, что он видит их в тумане. Да я и сама в этом тумане ощущала себя смертью, только косы в руках не хватало. «Не болтай ерунды», – говорила сама себе, пугалась и едва не кричала.

– Где же вы, ети вашу мать? – спрашивала я зеленую траву про мины. – Где вы прячетесь, вы, маленькие черные твари ростом с медведку или крота?

Остановилась, трава колыхнулась… Это был первый ночной ветерок, от которого рождается рассвет.

Туман разбежался, будто кто-то порвал его в клочья.

Я повернулась и увидела в тридцати метрах от себя Гарольда, встревожено указывающего на небо.

Увидела – справа, от моста.

Вдоль реки летит вертолет…

Еб твою мать, что это еще такое?

Вертолет замер в воздухе, немного левее меня.

В дверях черной птицы висел Джон. За его спиной я увидела Скендера… Скендер, что ли, рассказал Джону про мины на лугу?

– Мария! – кричал Джон. – Берегись! Луг и река заминированы!

Я махнула Джону рукой – не волнуйся, знаю!

Но испугалась: а вдруг капитан Гарольд сейчас бросится ко мне?

Вертолет, словно опасаясь взрыва, взвился в небо. Я увидела Гарольда, который мог слышать или догадаться о цели их прилета.

Гарольд бежал ко мне. Крикнул со смехом:

– Смотри, не растопчи одуванчик!

И поскольку я сербка и не могу быть трусливее его, я рванулась к капитану английского королевского парашютно-десантного полка.

Стремясь друг к другу, мы перепрыгнули ОДУВАНЧИК, обнялись в воздухе, и больше на землю не возвращались. Мины, взрываясь одна за другой, унесли нас в небо.

Мы летели обнявшись.

Капитан Гарольд,

чтобы объясниться мне в любви.

Я, Мария Лепич,

чтобы стать Сербией.

Сербия, мать твою, разве мне это надо было?

После всего этого,

я прекратила понимать…