ощущение, простирающееся от икр до поясницы, становилось всё глубже и глубже по мере того, как угол становился всё более преувеличенным.

- Аа-аа-аа!

Спуск казался бесконечным. Си-Джей не мог быть уверен, что его мозг правильно рассчитывает секунды. Была большая вероятность, что травма замедлила его способность воспринимать течение времени.

Не меньшее беспокойство вызывала и ментальная тайна. Он не был уверен в причине своей боли. И только когда он уловил намёк на проносящуюся мимо мерцающую сталь, всё стало ясно. Случайные вспышки пролетевшего мимо металла совпадали с ритмом его боли, потому что в пластик затвора были вставлены бритвенные лезвия.

Как только он понял источник своих страданий, он увидел подкову из колючей проволоки. Жестокая, колючая кривая, перекинувшая верх трубы, приближалась. Страх вторгся в его тело, пока Си-Джей высчитывал наилучшие способы избежать быстро приближающегося ужаса.

Кривая горки уменьшалась в крутизне по мере того, как он приближался к колючей проволоке и свету за ней. Си-Джей прижал тело к пластику и уклонился от колючек всего на несколько дюймов, пробираясь в яркий свет.

Когда Си-Джей вывалился на пол, ему исполнили серенаду под знакомую смесь криков как его ближайших родственников, так и других детей.

Приземление было болезненным. Прежде чем Си-Джей смог хотя бы осознать своё окружение, он почувствовал его.

Боль пронзила кожу и проникла глубоко в кости. Болел не столько паркетный пол, сколько то, чем он был покрыт. Он услышал звук, похожий на бесчисленные шары, катящиеся по земле, и обернулся, чтобы посмотреть на это зрелище.

Комната выглядела размером со спортивный зал. Бесчисленные болевые точки, врезавшиеся в его тело при приземлении, стали очевидными.

Весь пол был покрыт мраморными шариками.

При более мягком стечении обстоятельств Си-Джей мог бы счесть это зрелище прекрасным. Цветов и размеров было больше, чем он мог сосчитать. Когда по полу рассыпались вихри яркости и разнообразия, их красота перегружала его оптику.

Впереди комнаты было несколько каменных колонн и большая площадка для игры в мяч. В другом конце помещения висела розовая неоновая вывеска с надписью "ВЫХОД".

Си-Джей посмотрел слева направо на своё окружение. Их удерживала толстая стальная ограда, доходящая до самой крыши. За ней виднелись обветренные каменные стены, похожие на те, что составляли внешний вид поместья Борден. По сути, это помещение представляло собой продолговатую клетку, заключённую в ещё бóльший каменный гроб.

Крики заставили Си-Джея сосредоточиться. Во время спуска не было сэкономлено ничьей плоти. Одежда каждого была изрезана, а из длинных ран, вырезанных под ней, текла кровь. Колонны неумолимых порезов различались по размеру и расположению, но насилие было одинаковым по всем направлениям.

Дети выглядели как взвод седых ветеранов, только что вышедших из боя.

Бобби, вероятно, был в худшей форме. Плоть на его предплечьях была сильно изрезана. С каждой из его искалеченных конечностей свисало несколько лоскутов кожи.

Поскольку Бобби был самым старшим и намного крупнее всех остальных, он не мог увернуться от скопления колючей проволоки на конце трубы. Все остальные дети были достаточно компактными, чтобы избежать основного удара.

Внезапно Си-Джей отвлёкся от своего старшего брата. Хор панических криков группы ошеломил его. Все были напуганы, и даже Си-Джей тоже сильно беспокоился.

Он вызвался каким-то образом провести детей через горизонт ада, но теперь такая задача казалась невыполнимой. Это не удержало его от исполнения долга, но его уверенность в себе тайно упала.

Си-Джей заставил свой мчащийся разум замедлиться. Если он собирался чем-то помочь, ему нужно было держать себя в руках. Но когда все плакали, казалось, что было бы намного легче просто сломаться вместе с ними.

Затем Си-Джей заметил то, чего не заметил изначально: не все плакали.

Он даже не знал имени Донни, но это не помешало ему изумиться. Вид ребёнка, который казался самым младшим из всех, каким-то образом достаточно сильным, чтобы сдержать боль, вселил в Си-Джея надежду.

Если у Си-Джея была надежда, то она была и у всех них.

Надо было собраться.

"Надо вставать", - подумал Си-Джей.

Он застонал, поднимаясь на ноги.

- Эй, ребята, хватит реветь! - крикнул Си-Джей.

Он старался избегать бесчисленных шариков. В то же время он услышал группу громких хлопающих звуков, доносившихся из противоположного конца комнаты.

К тому времени, как Си-Джей пришёл в себя, его уже почти просверлили. Белая точка, приближавшаяся к нему, была размытой. Она направлялась прямо к его уху и пролетела мимо.

- Чёрт возьми! Все, оставайтесь внизу! - сказал он.

Си-Джей немедленно пригнулся достаточно быстро, чтобы избежать следующего хлопка, последовавшего за первым.

Запускаемые объекты врезались в сетчатое ограждение позади них. Круглые белые шарики упали на землю и превратились в различные кучки разноцветных мраморных шариков.

- Что… Что это? - спросила Сэди.

Си-Джей осмотрел снаряды. Было совершенно очевидно, что они собой представляют. Эти предметы составляли бóльшую часть его жизни. Белую коровью кожу, скрепленную красной строчкой, было безошибочно узнать.

- Это бейсбольные мячи, - ответил Си-Джей.

Шары продолжали стрелять, лететь над головой, но и не по одному. Атаки наступали по пять штук одновременно небольшими волнами, покрывавшими всю ширину комнаты. Стоять было бы неразумным шагом, если бы они планировали избежать ещё бóльшей агонии или двигаться вперёд.

Си-Джей отвернулся от шквала шаров и вернулся туда, где они скопились. Даже хаос, пытавшийся его задушить, стал фоновым кормом. Что-то ещё затуманило его разум. Когда Си-Джей уставился на эту кучу, он увидел не просто кучу бейсбольных мячей - он увидел свою жизнь.

Во всяком случае, его жизнь, по словам Грега.

Эта жизнь казалась ему всё более чуждой с каждым днём, когда он просыпался. Жизнь, которую он начал понимать, на самом деле вовсе не была его. Он знал, что его отец был стойким соперником, но он нет. Для Си-Джея каждый момент его существования не был каким-то школьным соревнованием по мочеиспусканию.

Конечно, он хорошо играл в бейсбол и использовал в себе необузданный талант, но игра не приносила ему удовлетворения или волнения, как это было с его отцом. Внутри него всё ещё была пустота, жаждавшая чего-то, чего он хотел. Возможно, он не знал, что это за страсть, но он определённо знал, чем она не является.

Более того, Си-Джей не возражал, пока не зная. Но утомительная работа по осуществлению чужой мечты утомляла его. Опосредованная жизнь отца и склонность к вуайеризму истощили его. Он устал быть проектом, а не просто сыном.

Этот необычный поворот событий способствовал неоспоримой эволюции Си-Джея; бейсбол был мёртв. Если он найдёт способ пережить ожидающие его неизвестные испытания, Си-Джей будет жить для себя. Никакого больше давления, никакой