Первыми были вызваны кандидаты в жнецы – четверка, чей срок ученичества закончился. Испытание они прошли накануне вечером, и оставалось только посвятить молодых людей в жнецы. Или не посвятить. Говорили, что имелся и пятый кандидат, который провалил испытание, и его (или ее) на конклав даже не пригласили.

На бархатных подушечках вынесли три кольца. Четверка учеников принялась переглядываться друг с другом, понимая, что кто-то из них не выдержал испытания, а потому будет с позором отправлен домой.

Жнец Фарадей повернулся к сидящему рядом с ним жнецу и сказал:

– Со времени последнего конклава лишь один жнец покончил с собой, а мы посвящаем сразу троих. Неужели население так выросло, что нам понадобилось два дополнительных жнеца?

Учеников по очереди вызывал жнец Мандела, председатель лицензионного комитета. Каждый вставал перед ним на колени, Мандела говорил что-то о каждом кандидате, а потом вручал кольца. Новоиспеченные жнецы надевали кольца на палец и, подняв руку, показывали конклаву, который приветствовал новых собратьев аплодисментами. Затем каждый называл своего Отца-покровителя, какое-либо светило из науки прошлого, в честь которого его будут звать. И вновь конклав Мидмериканского сообщества жнецов аплодировал, принимая в свои ряды жрецов Гудалла, Шрёдингера и Колберта.

Трое посвященных покинули сцену, и на ней остался только тот юноша с горячим темпераментом, о котором жнец Фарадей утром пророчески говорил, что ему не дадут кольца. Аплодисменты замерли. Он стоял в одиночестве. Затем жнец Мандела сказал:

– Рэнсом Паладини, мы решили не посвящать вас в жнецы. Как бы ни сложилась ваша жизнь, мы желаем вам успеха. Вы свободны.

Юноша помедлил несколько мгновений, думая, вероятно, что все это либо шутка, либо финальное испытание. Затем, покраснев и сжав губы, он молча пошел, почти побежал по центральному проходу, толкнул бронзовые ворота, петли которых жалобно скрипнули, и вышел из зала.

– Это ужасно, – сказала Ситра. – По крайней мере могли бы проводить его аплодисментами за попытку.

– Нет похвалы недостойным, – сказал Фарадей.

– Один из нас тоже отправится восвояси, – сказал Роуэн Ситре. Он решил: если такое случится с ним, то торопиться он не станет. Он посмотрит в глаза каждому из жнецов, кто встретится ему по пути. Даже если его отвергнут, он сможет уйти с достоинством.

– Пусть вперед выйдут оставшиеся ученики, – провозгласил Ксенократ.

Роуэн и Ситра встали, готовые ко всему, что припасло для них сообщество жнецов.

Я верю, что люди по-прежнему боятся смерти, но только в тысячу раз меньше, чем раньше. Я говорю так потому, что, если основываться на текущих квотах, шанс быть «скошенным» в течение ближайших ста лет у человека сейчас составляет лишь один процент. Чтобы иметь шансы «пятьдесят на пятьдесят», ребенок, рожденный сегодня, должен прожить пять тысяч лет.

Конечно, поскольку мы уже не ведем точного летоисчисления, никто, кроме детей и подростков, не знает своего возраста. Мы ориентируемся во времени с допуском в одно-два десятилетия. Например, сейчас, когда я пишу эти строки, я могу сказать вам, что мне – от ста шестидесяти до ста восьмидесяти лет, хотя мне не очень нравится говорить о своих годах. Как и все, я время от времени делаю разворот и переустанавливаю свой биологический возраст. Но, подобно большинству жнецов, я не становлюсь моложе сорока. Только по-настоящему молодые жнецы желают выглядеть молодыми.

Сегодня самым пожилым людям где-то около трехсот лет, но это потому, что мы все еще недалеко ушли от Века Смертных. Интересно, какой будет жизнь через тысячелетие, когда средний возраст людей приблизится к тысяче? Будем ли мы подобны детям Ренессанса, искушенным во всех науках и искусствах, поскольку у нас будет достаточно времени, чтобы овладеть ими? Или же скука и серая рутина окончательно поглотят нас, лишив последнего желания жить бесконечно? Я мечтаю о первом, хотя подозреваю, что случится второе.

– Из журнала жнеца Кюри.

Идя по проходу, Роуэн нечаянно наступил Ситре на ногу. Она недовольно поморщилась, но не стала выговаривать Роуэну.

Ситра была слишком занята повторением про себя свойств ядов и оружия, а потому неуклюжесть Роуэна занимала ее в последнюю очередь.

Ситра думала, что их отведут куда-нибудь в отдельное помещение, приспособленное для экзамена, но другие ученики, которым уже доводилось прежде присутствовать на конклавах, шли прямо по проходу в направлении трибуны. Они выстроились перед лицом конклава наподобие хора, не соблюдая особого порядка очередности. Ситра встала рядом с Роуэном.

– Что это такое? – прошептала она.

– Понятия не имею, – ответил он.

Всего их было восемь. Некоторые стояли с суровым выражением лица, полностью контролируя свои эмоции. Прочие не без труда сдерживали страх. Ситра не знала, как она выглядит со стороны, но ее изрядно бесил Роуэн, стоящий с такой отсутствующей миной, словно ждал автобус на остановке.

– Экзаменатором сегодня будет Досточтимый жнец Кюри.

Ропот голосов пронесся по залу, и жнец Кюри, «Госпожа Смерть», вышла вперед. Дважды пройдя вдоль ряда учеников и смерив их взглядом с головы до ног, она сказала:

– Каждому из вас зададут по вопросу. У вас будет возможность дать приемлемый ответ.

Один вопрос? На каком еще экзамене задают по одному вопросу? Как можно таким способом проверить знания? Сердце в груди Ситры билось настолько яростно, что она представила, будто оно выскакивает наружу. Тогда назавтра ей пришлось бы покинуть восстановительный центр под грохот издевательски-насмешливых аплодисментов.

Жнец Кюри начала с левого фланга. Ситре предстояло оказаться четвертой.

– Джакори Циммерман, – обратилась жнец Кюри к долговязому парню. – Представьте: женщина бросается на ваше лезвие, предпочтя пожертвовать собой ради ребенка, чью жизнь вы явились забрать. Ваши действия?

Юноша мгновение поколебался, а затем ответил:

– Сопротивляясь «жатве», женщина нарушила третью заповедь. Поэтому я обязан лишить жизни всю ее семью.

Кюри мгновение помолчала, после чего сказала:

– Ответ не принят.

– Но… но, – начал Джакори, – она же сопротивлялась! А правила гласят…

– Правила гласят: нельзя сопротивляться, если речь идет о собственной жизни. Если бы эта женщина была избрана для «жатвы», ее случай подходил бы под третью заповедь. К тому же, если мы не уверены в том, как применить правила, руководством нам должно стать сострадание. В вашем случае следует лишить жизни ребенка, а женщину отправить в восстановительный центр, после чего даровать иммунитет сроком на год ей и всем оставшимся членам ее семьи.

Затем жнец Кюри жестом указала на зал:

– Спускайтесь вниз. Ваш наставник выберет вам наказание.