Канцлер требовал от королевы применить силу. Кристина поняла, что зашла слишком далеко в своей поддержке требований крестьян, и стала демонстративно оказывать поддержку дворянам. По приказу правительства в залив Стрёммен[54] вошёл шведский флот.

«Неблагородное» большинство в риксдаге форсировало подготовку закона о редукции и обратилось к Кристине с прямым требованием начать её немедленное осуществление. Но королева пошла на попятную. Не покраснев от стыда, она ответила решительным «нет». Одновременно она обратилась к епископам с требованием исключить радикальные требования крестьян из проповедей местных священников и начать постепенное их умиротворение. Она собрала представителей всех трёх бунтующих сословий и заявила им, что в настоящее время редукцию проводить нецелесообразно, ибо это вызовет сопротивление дворянства. Вместо редукции королева пообещала провести ряд других мер, облегчающих положение крестьян.

Можно было представить, какими дураками почувствовали себя после этого крестьяне, священнослужители, купцы и ремесленники! Совсем недавно королева обещала им всемерную поддержку, а теперь как ни в чём не бывало сделала вид, что ничего подобного не было! Это был цинизм высшей пробы, и разделить эту «честь» от нечестной игры наряду с королевой должен был Ю. А. Сальвиус. Это он искусно дирижировал действиями Кристины из-за кулис, и вся комбинация с престолонаследием была делом его рук. Напугав дворян до смерти редукцией и успешно отведя угрозу её осуществления, Кристина могла теперь требовать от высшего сословия чего угодно.

Дворянство дрогнуло, его беднейшие представители поддержали королеву, и Госсовет был вынужден капитулировать. Кристина немедленно направила гофканцлера Нильса Тунгеля к канцлеру, чтобы тот поставил свою подпись под заявлением о назначении наследником Карла Густава. «Когда его высокопревосходительство принял меня, — рассказывал потом Тунгель, — он был мрачнее тучи и сказал: „Лучше бы я об этом деле ничего не знал, лучше бы меня не было на месте…“». В другой раз канцлер сказал ещё определённее: «Я, признаюсь, серьёзно думал, что если бы в этот момент передо мной открылась могила и я должен был бы выбирать между ней и подписью под документом о престолонаследии, то чёрт меня побери, если бы я не выбрал могилу».

Но подпись канцлер всё-таки поставил. Это был уже не тот Оксеншерна, которого все привыкли видеть: в последнее время он сильно сдал, ослаб и с трудом говорил. Но мозг его всё ещё продолжал работать, и разум канцлера не был замутнён, о чём свидетельствуют его пророческие слова: «Те, что помоложе меня, однажды ещё осознают последствия этого шага». Увидеть их самому ему уже не придётся. Он умрёт 28 августа 1654 года.

Королева одержала ещё одну убедительную победу над Оксеншерной, над всем Государственным советом и риксдагом. Сам Карл Густав, получивший известие о том, что он стал преемником шведской королевы, в Нюрнберге, чуть не умер от изумления. Его первой реакцией было немедленно отказаться от этой чести, и понадобилось вмешательство близких, чтобы отговорить его от этого шага. Тем не менее никакого ответа на сообщение из Стокгольма он не дал и отложил решение вопроса до своего возвращения в Швецию.

Его адъютант авантюрист К. К. Шлиппенбах тут же придумал план и довёл его до сведения своего патрона: Карл Густав с помощью армии совершает переворот в стране и делит пока власть между собой и Кристиной, а потом — с её помощью или без — надевает корону себе на голову. Сбывались опасения Я. Делагарди. В Госсовете зашевелились, но Кристина всех успокоила и заявила, что в любом случае она будет заботиться только о сохранности государства и никто в мире не заставит её думать и делать иначе.

Ей снова поверили, потому что ничего другого не оставалось.

Казалось, проблема получила, наконец, разрешение и беспокоиться больше не о чем. Но это казалось только на первый взгляд. Проблема была решена наполовину, ибо Карл Густав мог получить доступ к трону после того, как Кристина умрёт, не оставив после себя наследников. А она, как известно, умирать пока не собиралась, и кто знает этих женщин — вдруг королеве придёт в голову мысль выйти за кого-нибудь замуж? Так что положение кузена Карла было не очень прочное и даже весьма щекотливое.

Так, жалуясь на свою судьбу, пощипывая женщин за мягкие места, попивая вино и заедая его бараньими окороками, пфальцграф стал законным претендентом на шведский трон[55]. Кристине оставалось перейти ещё одну черту — отречься от престола.

Двадцать восьмого сентября (9 октября) 1650 года Карл Густав в сопровождении генералитета и войска торжественно вступил в столицу. На этот случай по распоряжению королевы была построена специальная Триумфальная арка. В двух километрах к югу от города наследника встретили члены Государственного совета и дворяне. Наследник вышел из своего обитого сукном экипажа и пересел в карету Акселя Оксеншерны, демонстрируя тем самым конец старой вражде. В Сёдермальме Карла Густава ждали представители клира и именитых буржуа. Магазины, как в праздники, были закрыты, празднично одетый народ стоял на улицах и выглядывал из окон, в то время как со стороны дворца и Стрёммена один за другим раздавались орудийные залпы. Центр города окутал пороховой дым.

Девятого (20) октября риксдаг признал Карла Густава наследным принцем. Это означало теперь, что и его дети обладали правом на шведскую корону. Но принц не радовался. Что из того, что он стал наследником? Дождётся ли он того времени, когда освободится трон? Сколько придётся ждать: 20, 30 или 40 лет, пока молодая королева умрёт естественной смертью? Да он сам к тому времени отдаст Богу душу!

Между тем королева решила приручить кузена. Когда король Англии Карл I пожелал вознаградить Карла Густава за заслуги в Тридцатилетней войне и в достижении Вестфальского мира орденом Подвязки, Кристина ответила отказом: «Мне не нравится, когда чужой господин ставит клеймо на моих овцах». Поскольку Карл Густав уже успел проявить свои способности и на полях сражений, и на дипломатическом поприще, также легко владел пером, обладал живым умом, богатым воображением и великолепными организаторскими способностями, энергия его била через край, то она сделала его своим «маленьким бургомистром» — рабочей лошадкой в роли карманного канцлера. Правой рукой королевы в Госсовете были Магнус Делагарди и Сальвиус, а Карл Густав должен был писать ей всякие памятные записки, исследовать вопросы, вступать в сношения с нужными людьми, приходить к ней на доклады, советоваться и писать новые документы. Нужно ли это было ему? Вряд ли. Его тщеславие было выше всего этого. И тогда он отправился в добровольную ссылку, останавливаясь то в мрачном замке Грипсхольм, то обрекая себя на уединение в стенах старинного замка на острове Эланд.