Во время войны Сиси очень волновалась о том, что ее могут арестовать, поскольку она англичанка, однако никто в деревне не донес на нее. Вскоре после рождения Сильвии Бруно уехал в Югославию, чтобы вместе с коммунистами воевать с фашистами. «Когда война закончилась и он вернулся домой, я была приятно удивлена, узнав, что этот высокий красивый человек приходится мне отцом. Я не выпускала его из вида. И ему приходилось всюду брать меня с собой. Потом он решил, что больше не намерен терпеть господство итальянской мафии. Они фактически управляли деревней, требуя огромную долю прибыли, получаемой от продажи вина».

А потом Сильвия пошла в школу. «Все, что мы делали, так это молились, я практически ничему не научилась». Затем они переехали в Турин. «Какой же это шикарный город, Энни! Именно там и познакомились мои родители. У Бруно в Турине жил кузен, а Сиси как раз приехала на каникулы к одной из своих тетушек. Я ходила в приличную школу, но вскоре Сиси стала тосковать по родине. Она ужасно хотела в Ливерпуль. Но теперь, кто бы мог подумать, Бруно, похоже, по-настоящему счастлив, живя в Англии, в то время как Сиси иногда очень скучает по Италии!»

Сильвия замолчала. Энни заметила, что они оказались на перекрестке, а на противоположном углу дома находился паб.

— У тебя есть деньги?

— Ну конечно. Сколько тебе нужно?

— Я бы хотела выпить виски.

Когда-то глоток виски ей здорово помог. В тот день она провалила экзамен. Быть может, выпивка успокоит биение ее взволнованного сердца и избавит от тревоги?

— Ты все еще в школьной форме! — Сильвия закусила губу. — Подними воротник, чтобы спрятать галстук. И не подходи к барной стойке, чтобы тебя не увидел хозяин заведения.

Внутри была толчея. Энни нашла два свободных стула и отнесла их в уголок. Сильвия, казалось, пропадала целую вечность. Она пришла вся раскрасневшаяся.

— Я взяла тебе двойную порцию.

— Спасибо.

В этот момент к ним подошли двое мужчин.

— Вы не против, если мы присоединимся к вам, девочки?

— Против, — решительно сказала Сильвия. — Убирайтесь отсюда!

— Вот надменные сучки, — пробормотал один из них.

Виски оказало на Энни совершенно противоположный эффект, совсем не такой, на который она рассчитывала. Ей стало еще хуже, словно в груди закипел чайник, выпуская при этом невероятное количество пара, и ее сердце забилось еще сильнее.

— По-моему, меня сейчас стошнит, — жалобно произнесла она.

— Ну же, пойдем, тебе необходим глоток свежего воздуха.

Очутившись снаружи, Сильвия предложила:

— Может, пойдем в «Гранд»? Ты можешь отдохнуть в моей комнате, а Сиси приготовит чашечку хорошего чая.

Предложение было очень соблазнительным, однако Энни отрицательно покачала головой.

— Нет, мне нужно идти домой, — устало произнесла она. Пойти домой и извиниться за все те ужасные слова, которые сорвались с ее уст.

— Который сейчас час? — спросила она, когда они дошли до Орландо-стрит.

— Около десяти. Мы прошли уже много миль, Энни. Я вообще удивляюсь, как мы нашли обратную дорогу.

Энни оставила ключ от дома в ранце. Поэтому она постучала в дверь под номером тридцать восемь.

— Спасибо, Сильвия, — пробормотала она.

— За что?

— За то, что сегодня вечером ты выдержала мое присутствие. Я никогда этого не забуду.

Сильвия застенчиво улыбнулась.

— Для этого и существуют друзья. Что бы ни случилось, я всегда буду рада помочь тебе, Энни.

К тому времени, как Энни постучала второй раз, Сильвия уже ушла. Отойдя на шаг, Энни посмотрела вверх, на окно родительской комнаты. Занавески были не задернуты, что указывало на то, что они еще не ложились спать. Возможно, отец так рассердился, что решил не впускать ее в дом? Энни очень хотелось надеяться, что так оно и было. Она бы с радостью приняла и поняла отцовский гнев. Ведь именно безмолвная реакция родителей в ответ на ее беспощадную тираду вынудила их дочь говорить столь омерзительные вещи.

Энни постучала в третий раз, а затем заглянула в щель почтового ящика. Внутри — кромешная тьма! Мари должна была вернуться домой не раньше, чем через полчаса, к этому времени Бруно или Сиси обычно привозили ее на машине.

Быть может, все еще открыта калитка черного хода? Обычно ее не запирали до тех пор, пока все не ложились спать. Энни направилась в конец улицы, свернув в узенький переулок. Он вел к расположенному позади проходу, пролегавшему между двумя рядами зданий. Отец говорил им с сестрой, что ни в коем случае не следует пользоваться этим путем с наступлением темноты, каждый раз напоминая о девочке, убитой в похожем месте менее чем за милю отсюда. Вспомнив об этом, Энни побежала. Она споткнулась, поравнявшись с мусорным баком, и чуть не вскрикнула, увидев два светящихся глаза, глядящих на нее сверху. Это был кот, который зашипел, когда она проходила мимо.

Наконец Энни поравнялась с домом номер тридцать восемь и вошла во двор. Ее пальцы дрожали, когда она пыталась нащупать щеколду на калитке черного хода. Только когда за ней закрылась дверь, Энни с облегчением вздохнула, наконец-то ощутив себя в полной безопасности.

Свет горел в кухне, а не в гостиной, что само по себе выглядело довольно странно. Энни, прищурившись, посмотрела сквозь тюлевые занавески, однако внутри никого не было видно. Должно быть, они ушли, однако в то, что ее родители могли куда-то неожиданно отправиться, было просто невозможно поверить. А может, кто-то из них внезапно заболел? Если это так, то вся вина за случившееся лежит на ней.

Энни попыталась открыть дверь в кухню. Девушка была уверена в том, что она закрыта на ключ, однако очень удивилась, обнаружив, что дверь не заперта. Но еще больше Энни поразило то, что, открывшись на несколько дюймов, дверь наткнулась на какую-то преграду. Что-то мешало ей отвориться дальше. Энни подтолкнула ее плечом, и дверь поддалась.

В нос девушке ударил резкий запах. Пахло газом, причем так сильно, что Энни инстинктивно прижала руки к лицу. А затем пронзительно закричала.

Мама лежала на полу. Ее голова покоилась на подушке, а в неподвижных бледных пальцах были зажаты четки. Голова же отца была засунута в духовку, его тело нависало над телом жены. Его рука лежала у нее на груди.

Энни снова закричала и больше не могла остановиться. Она кричала так громко, что не слышала ни того, как люди, открыв окна, стали спрашивать, что тут, черт побери, происходит, ни звука шагов, доносящихся с расположенного позади прохода, ни лязганья щеколды. Энни не отдавала себе отчета в том, что задний двор внезапно заполнился людьми. Она пришла в себя, лишь когда ее грубо оттолкнули в сторону.

— Боже милостивый! — сказал кто-то хриплым голосом. — Уведите отсюда ребенка. Кто-нибудь, вызовите «скорую помощь», быстрей!