То, что Кузнецов был человеком штатским, неожиданно кое в чем помогало: кадровому советскому командиру самое обычное воинское приветствие, которое после годов службы отдается под козырек всей ладонью совершенно механически, переделать на немецкое было бы чрезвычайно трудно.

В сущности, Николай Иванович занимался сейчас уже только мелочами, но их, этих мелочей, было несусветное множество, так что, в полном соответствии с законом диалектики, количество переходило в качество. Именно их точное и неукоснительное соответствие и должно было окончательно превратить сугубо гражданского русского человека, недавнего уральского лесничего, в кадрового прусского офицера. И любая из этих мелочей могла бы провалить разведчика. Вздумай он взять под козырек полной ладонью, как принято в Красной Армии, на улице оккупированного города, его бы изобличил даже не опытный сотрудник военной контрразведки, а первый встречный унтер-офицер.

Между тем газеты и радио приносили дурные вести. Верховное главнокомандование Красной Армии не сумело использовать в должной мере успех под Москвой. Немцам же удалось ввести в заблуждение Сталина и перейти в наступление на направлениях, где их не ждали. Под мощным натиском врага 19 мая 1942 года Красная Армия оставила Керчь. 4 июля после неслыханной по героизму обороны завершилась вторая Севастопольская страда. 24 июля сдан Ростов. Тяжелые неудачи под Харьковом и Воронежем усугубили ситуацию. Немцы заняли Донбасс; вышли к Сталинграду и Кавказу.

На всех фронтах шли грандиозные сражения, а Николай Кузнецов все готовил и готовил себя к исполнению роли офицера пока еще одерживающей победы германской армии. Иногда ему становилось настолько тошно, что он еле подавлял желание бросить все к черту, отказаться от туманного задания, просить руководство отпустить его на фронт рядовым десантником, чтобы собственными руками уничтожать захватчиков.

Именно в эти дни Кузнецов подает "наверх" свой последний, отчаянный по форме и содержанию рапорт.

"Настоящим считаю необходимым заявить Вам следующее: в первые же дни после нападения гитлеровских армий на нашу страну мною был подан рапорт на имя моего непосредственного начальника с просьбой об использовании меня в активной борьбе против германского фашизма на фронте или в тылу вторгшихся на нашу землю германских войск.

На этот рапорт мне тогда ответили, что имеется перспектива переброски меня в тыл к немцах за линию фронта для диверсионно-разведывательной деятельности, и мне велено ждать приказа. Позднее, в сентябре 1941 г. мне было заявлено, что ввиду некоторой известности моей личности среди дипкорпуса держав оси в Москве до войны... во избежание бесцельных жертв, посылка меня к немцам пока не является целесообразной. Меня решили тогда временно направить под видом германского солдата в лагерь германских военнопленных для несения службы разведки. Мне была дана подготовка под руководством соответствующего лица из военной разведки. Эта подготовка дала мне элементарные знания и сведения о германской армии... 16 октября 1941 г. этот план был отменен и мне было сообщено об оставлении меня в Москве на случай оккупации столицы германской армией. Так прошел 1941 год. В начале 1942 г. мне сообщили, что перспектива переброски меня к немцам стала снова актуальной. Для этой цели мне дали элементарную подготовку биографического характера. Однако осуществления этого плана до сих пор по неизвестным мне причинам не произошло. Таким образом, прошел год без нескольких дней с того времени, как я нахожусь на полном содержании советской разведки и не приношу никакой пользы, находясь в состоянии вынужденной консервации и полного бездействия, ожидая приказа. Завязывание же самостоятельных связей типа довоенного времени исключено, т. к. один тот факт, что лицо "германского происхождения" оставлено в Москве во время войны, уже сам по себе является подозрительным. Естественно, что я как всякий советский человек горю желанием принести пользу моей Родине в момент, когда решается вопрос о существовании нашего государства и нас самих. Бесконечное ожидание (почти год!) и вынужденное бездействие при сознании того, что я безусловно имею в себе силы и способности принести существенную пользу моей Родине в годину, когда решается вопрос быть или не быть, страшно угнетает меня. Всю мою сознательную жизнь я нахожусь на службе в советской разведке. Она меня воспитала и научила ненавидеть фашизм и всех врагов моей Родины. Так не для того же меня воспитывали, чтоб в момент, когда пришел час испытания, заставлять меня прозябать в бездействии и есть даром советский хлеб? В конце концов как русский человек я имею право требовать дать мне возможность принести пользу моему Отечеству в борьбе против злейшего врага, вторгшегося в пределы моей Родины и угрожающего всему нашему существованию! Разве легко мне в бездействии читать в течение года сообщения наших газет о тех чудовищных злодеяниях германских оккупантов на нашей земле, этих диких зверей?

Тем более, что я знаю в совершенстве язык этих зверей, их повадку, характер, привычки, образ жизни. Я специализировался на этого зверя. В моих руках сильное и страшное для врага оружие, гораздо серьезнее огнестрельного. Так почему же до сих пор я сижу у моря и жду погоды?

Дальнейшее пребывание в бездействии я считаю преступным перед моей совестью и Родиной. Поэтому прошу Вас довести до сведения верховного руководства этот рапорт. В заключение заявляю следующее: если почему-либо невозможно осуществить выработанный план заброски меня к немцам, то я с радостью выполнял бы следующие функции:

1. Участие в военных диверсиях и разведке в составе парашютных соединений РККА на вражеской территории.

2. Групповая диверсионная деятельность в форме германских войск в тылу у немцев.

3. Партизанская деятельность в составе одного из партизанских отрядов.

4. Я вполне отдаю себе отчет в том, что очень вероятна возможность моей гибели при выполнении заданий разведки, но смело пойду на дело, т.к. сознание правоты нашего дела вселяет в меня великую силу и уверенность в конечной победе. Это сознание дает мне силу выполнить мой долг перед Родиной до конца.

3 июня 1942 г. "Колонист"

г. Москва".

Кузнецов мог бы и не писать этого рапорта. Вопрос об его использовании был уже конкретно решен. Его включили в состав опергруппы "Победители", которая под командованием капитана госбезопасности Дмитрия Николаевича Медведева должна была действовать в районе города Ровно.

Пожалуй, на всей захваченной врагом советской территории не было населенного пункта, более интересующего разведку. И дело заключалось отнюдь не в том, что это был важный центр на железной и шоссейной дорогах, по которым немцы осуществляли значительную долю перевозок живой силы, техники и боеприпасов на Восточный фронт.

Главное - именно скромный Ровно, а не Киев гитлеровцы объявили "столицей" оккупированной Украины. Немцы знали, что почти миллионный Киев контролировать им будет куда труднее, нежели Ровно, население которого до войны не превышало сорока тысяч человек. Они не сомневались, что в Киеве оставлена не одна профессионально подготовленная разведывательная группа, не говоря уже о партизанском подполье.