Еще не зная, что все так плохо, я сгоряча написал еще пару посланий, призывая по уму организовать работу и обращая внимание на несуразности в обеспечении работы депутатов:

1. Крайне бюрократизированный порядок выписывания командировок. В частности, первый заместитель Л.К.Слиска задержала подписание командировки для меня, в то время, когда командировка для моего помощника была оформлена почти мгновенно. Мотивы для задержки были 1) «Любовь Константиновна не подписывает командировки до 17.00», 2) «я не знаю подписи Кокошина» (председателя Комитета). Необходимо предельно упростить процедуры, когда нет сомнений в том, что командировка связана с взаимодействием с государственными органами.

2. Невозможность сделать необходимые копии брошюр, которые понадобились мне для работы. Службы Госдумы отказались размножать библиотечные брошюры, поскольку, якобы, они не могут сделать копии страниц, не разбирая книгу на отдельные листы. В результате эти копии были сделаны моим помощником на маломощном ксероксе. Получается, что мой помощник может вести такую работу, а специально созданным для этого службам, снабженным соответствующим оборудованием, мешают некие инструкции. Необходимо отменить нелепые инструкции.

3. Приостановление права депутата не бесплатный проезд в городском и пригородном транспорте. Во-первых, о данном решении прежнего состава Думы депутаты нынешнего состава узнали не сразу (нам раздавались тексты закона о статусе депутата без указания на приостановку действия одной из статей), во-вторых, данное решение является нелепым (особенно по месту его размещения — в бюджете страны), ибо ведет лишь к увеличению затрат — стимулирует депутатов ездить на служебных машинах, даже когда проще проехать общественным транспортом. Необходимо рассмотреть вопрос о внесении законопроекта об отмене странной статьи бюджета 2004, оставленной в наследство прежним составом Госдумы.

Я писал Грызлову, что обстановка в Государственной Думе становится все более мрачной и серой — день или дня нарастает напряжение в отношениях между фракциями и раздражение депутатов, обостряющееся неаккуратными действиями, намеренными и нечаянными грубостями.

Во многом неудовлетворительная обстановка в Думе объясняется неоднозначностью процедуры. Законопроекты вносятся неожиданно. Их обсуждения фактически отсутствуют. Депутат никогда не может быть уверен в том, что ему удастся исполнить (или хотя бы попытаться исполнить) свои обязательства перед избирателями. А ведь он выступает с трибуны Государственной Думы не только для тех, кто сидит на заседаниях палаты. Он выступает и перед избирателями. Но депутатам то и депо говорят, что они «пиарятся»…

Я писал, что единственная гарантия полномочий депутатов — Регламент. Строгое следование ему обеспечивает гарантию от предвзятости и понимание депутатом своих возможностей, которые должны быть равными: как для принадлежащих к большинству, так и принадлежащих к меньшинству. Неравенство должно присутствовать, но только в момент голосования, — как его результат. В Государственной Думе под контролем Кремля все обстоит иначе — постоянно принимаются произвольные решения, не соответствующие или противоречащие Регламенту. Но нигде в законах или Регламенте Думы не указано, что такой произвол возможен, что большинство Думы может обеспечивать себе эксклюзивные права вне момента голосования и применять разные правила к совершенно идентичным случаям. Только строгое следование Регламенту без каких-либо исключений может привить культуру дискуссии и убедить депутатов, что ими не манипулируют и не помыкают, что в их лице уважаются избиратели, независимо оттого, какие убеждения они исповедуют. Поэтому не может быть никаких произвольных процедурных решений, которые «выше Регламента»!

Иное положение, которое, увы, уже привилось в Государственной Думе в виде дурного обычая, противоречит Конституции Российской Федерации, Ст. 101, п. 4: «Каждая из палат принимает свой регламент и решает вопросы внутреннего распорядка своей деятельности». Таким образом, Регламент каждой палаты имеет силу закона, хотя и не является законом по форме. Регламент не исчерпывает, разумеется, вопросов внутреннего распорядка, но коль скоро он принят, никто не вправе его нарушать. В Регламенте ясно была реализована указанная норма Конституции: «Статья 2. Порядок деятельности Государственной Думы определяется Конституцией Российской Федерации, федеральными конституционными законами, федеральными законами и настоящим Регламентом». Данная статья Регламента полностью повторяла статью Закона «О статусе…», где говорится: «Статья 7 Формы деятельности члена Совета Федерации, депутата Государственной Думы (…) 3. Деятельность члена Совета Федерации, депутата Государственной Думы может осуществляться также в иных формах, предусмотренных Конституцией Российской Федерации, настоящим Федеральным законом и регламентами палат Федерального Собрания Российской Федерации».

Очевидно, что согласно закону никаких форм деятельности депутата вне Регламента быть не может, но в рамках Регламента эти формы гарантируются федеральным законом. Таким образом, никаких иных процедур в порядке деятельности Думы, кроме Регламента, не существует! Государственная Дума вправе менять этот порядок, но только путем внесения основанных на законе изменений в Регламент.

Плевать они хотели на закон… И на Регламент тоже.

Я наивно полагал, что смогу обратить внимание Грызлова на постоянное нарушение принципа свободного обсуждения. В Думе это происходило, когда вдруг принималось решение вообще не проводить обсуждения и дать только «по одному выступлению от фракции». Или же когда так же произвольно ограничивалось время обсуждения, что лишало дебаты какого-либо смысла. Ничего подобного в Регламенте не было предусмотрено, и подобные решения прямо нарушали права депутата. Нарушением Регламента являлся также и постоянный рефрен «Прошу проголосовать за…», звучащий со стороны председательствующего на заседании. «За…» — это уже команда.

Я предупреждал Грызлова, что неуважение к политическому сопернику рано или поздно скажется на репутации парламентского большинства. Да и ответные меры, включая полемику за пределами думских заседаний, не заставят себя долго ждать. Несправедливость порождает непримиримость, а непримиримость, похоже, в ближайшие годы будет востребована обществом в самых значительных масштабах. Вместо профессиональной работы и регламентированной конкуренции мы получили борьбу на уничтожение в расколовшемся обществе, где марксистская догма о классах снова обретает плоть и кровь. Отвратительное хамство, взрывавшееся в определенные моменты пленарных заседаний, сменялось серой рутиной, в которой у ораторов не было слушателей и голосования проходили не за смысл того или иного закона, а за поддержку постороннего мнения, продиктованного не волей народа, не рассудком, а лишь соизволением невидимого начальства.

Грызлова это не трогало совершенно. Напротив, в Регламент с течением времени были внесены изменения, закрепившие противозаконную практику. Регламент Госдумы становился все более формальным и бесполезным для реальной работы. Зато, рассматривая за один день до 70 вопросов, Дума по этому показателю вдвое обгоняла Думу предшествующего созыва. Это грело душу вице-спикеру Слиске и давало ей силы для того, чтобы продолжать «гнать картину», стремясь во что бы то ни стало формальными действиями пресечь естественное желание обсуждать вопрос и поставить на голосование необсужденные решения. Как только сигнал к голосованию прозвучал, «Единая Россия» хором нажимает кнопки. Закон принимается, но проблема так и остается не осмысленной. Слиска торжествует, а парламент вырождается. Когда в руки мадам Слиски попадал думский штурвал и позволялось покомандовать машиной для голосования, в пространство направлялись комментарии типа: «мы не на базаре», «надо быть почестнее», «хватит себя пиарить». Образ и стиль поведения торговки с рыбных рядов, возомнившей себя крупным политическим деятелем, создавали именно атмосферу базара. Это торжествующее хамство бюрократии мне было особенно отвратительно.