3

— Прикрой Гузненкова! Отрезай егерям дорогу из барака к пушкам! — приказал я Баринову, а сам повел группу разведчиков на подавление двух дотов, откуда неумолчно строчили пулеметы. Прицельным огнем из автоматов и винтовок по амбразурам дотов мы ослепляли пулеметчиков и короткими перебежками сближались для броска гранат.

А разведчики из отделения Баринова в это время вели тяжелый бой с егерями, которые отчаянно пробивались к своим огневым позициям. У самых дверей барака упал тяжело раненный матрос Смирнов. Врач отряда, лейтенант Луппов, подполз к Смирнову и взвалил его на плечи. Из окна барака ударил пулемет, и наш доктор остался недвижно лежать с убитым матросом на спине.

К окнам барака подбежали Фатькин и Соболев, Колосов и Калаганский. Они швырнули в помещение гранаты. В предсмертных криках и стонах егерей заглох пулемет.

— Не задерживайся! — крикнул Анатолий Баринов и уже поднялся, чтобы повести разведчиков на захват третьей пушки, но в это время увидел большую группу егерей. Это шло подкрепление из орудийных расчетов второй батареи.

Егеря заходили к нам в тыл.

— Берегись! — услышали мы позади крик Володи Фатькина.

Я обернулся и увидел ринувшихся в атаку разведчиков Баринова.

Егеря дрогнули, залегли, но не отступили, а открыли сильный огонь.

Прибежал связной от Бабикова, заменившего раненого Баринова, и сообщил, что егеря напирают. Я поспешил на выручку.

Егеря отступили к своей батарее, но командира взвода и самого молодого в отряде разведчика мы уже не застали в живых. Главстаршина Анатолий Баринов и матрос Володя Фатькин пали смертью храбрых. Ранило Колосова и Калаганского.

Потеряв управление боем, артиллеристы метались из блиндажа в блиндаж, из землянки в землянку. Их было много. Несмотря на большие потери, которые нес неприятель, очаги сопротивления возникали то в одном, то в другом месте.

— Захватили вторую пушку! — доложил мне связной Змеева. — А лейтенант ранен. И Тарашнина ранило в руку. И еще…

— Ну, говори!

— Саша Манин погиб… Комсорг наш…

…Стрельба затихла. К рассвету сопротивление последних очагов было подавлено. Первая батарея на вершине скалы была в наших руках.

Но мы знали, что тяжелые испытания еще впереди.

С противоположного берега по мысу ударили пушки и минометы. Открыла огонь дальнобойная артиллерия с Лиинхамари. Мы лежали, прижавшись к земле, а над нами, в туче снежной пыли, носились осколки камней и снарядов.

Я приказал вытащить замки из пушек и отползти к ближайшему хребту, откуда можно контролировать разгромленную батарею.

Когда артобстрел прекратился и над высокой скалой мыса Крестового осела пыль, мы увидели плес Девкиной заводи.

В залив, огибая мыс, зашли два вражеских катера и три шлюпки.

— Вот для кого они артподготовку вели! — сказал мне Гузненков. — Сейчас будут высаживать десант.

— Этого следовало ожидать. Десант против десанта! — обратился я к разведчикам. Такого боя у нас еще не было.

— Жмутся к берегу… Эх, жаль, из автоматов их не достанешь.

Разбив отряд на несколько штурмовых групп, я приказал командирам:

— Атаковать десант! Не дать егерям высадиться, не дать им зацепиться за берег!

4

Первый вражеский десант не знал, какими силами мы располагаем. Один катер уже успел высадить два отделения солдат, но, атакованный нами, тут же отошел. Гугуев, Агафонов и Пшеничных, находившиеся в засаде, начисто истребили высадившихся гитлеровцев.

Тогда противник изменил тактику. Его десантные суда шли теперь по заливу широким фронтом, вынуждая нас растягивать оборону и создавать большое количество мелких штурмовых групп.

Сражение разгоралось на протяжении трех — четырех километров. Успех боя зависел от инициативы и самостоятельных действий отдельных групп. Ими командовали смелые и опытные командиры — Никандров, Бабиков, Агафонов. Раненые Змеев и Тарашнин не покинули строй. На наиболее опасных направлениях бывали Змеев, Гузненков или я.

Вторая попытка егерей высадить десант также окончилась для них безрезультатно.

Тогда они применили хитрый маневр и обманули нас.

Из порта Лиинхамари вышел еще один десант и взял курс в глубь залива, удаляясь от мыса. Кто-то из молодых разведчиков крикнул:

— Эй, вояки, отдают концы! Кишка тонка, чтобы десант против десанта!

— Не радуйся…

Мичман Никандров, глядя на уходящие катера, озабоченно качал головой, потом подошел ко мне и сказал:

— Я так думаю, товарищ лейтенант, что немцы будут высаживаться дальше. Обогнут сопку и по той же скале попытаются забраться на мыс.

— То есть пройдут по нашему маршруту? — спросил Гузненков. — Это возможно… Мнения разделились:

— ДУХУ не хватит!

— Как сказать? На то они и горные егеря, чтоб по скалам лазить.

— Пусть попробуют…

Прошло не более получаса, как наблюдавший за морем Бабаков доложил, что в залив входят еще два катера. Новый десант круто повернул к берегу, нам навстречу.

Что замышляет противник? Неужели это только демонстрация высадки, отвлекающая пас от основного удара? Я приказал Бабикову организовать оборону на склоне сопки, примыкающей к воде, и на всякий случай оставил около себя, в резерве, двадцать разведчиков.

Гузненков ушел с взводом Бабикова. Я сел писать радиограмму.

Отряд нуждался в боезапасах и продуктах. Штаб обещал сбросить нам с самолетов патроны и харчи, а в случае нужды — оказать огневую поддержку с воздуха. События складывались так, что нам может скоро понадобиться такая поддержка.

Только передал я радиограмму Кажаепу, как увидел бегущего матроса Мальцева, часового, охранявшего раненых, которые лежали в камнях, недалеко от обрыва скалы. Мальцев был ранен в шею. Совершенно обессиленный, он упал у моих ног и прохрипел:

— Там… лезут… немцы!..

— Где?!

Мальцев показал в сторону скалы.

— Вернуть группу Бабикова?

— Поздно! За мной!

Мы бежали мимо раненых, которые уже догадывались, какая опасность им угрожает. Мы спешили к тем камням, в которых маскировались минувшей ночью и откуда уже постреливали егеря, оседлавшие высоту. Полусогнувшись, прячась за камни, потом ползком сближались с егерями, не видя друг друга, пока в тесном лабиринте камней и валунов не столкнулись лицом к лицу.

Вспыхнул и разгорелся необычный, редкий по своей напряженности и внезапности бой. Воинственные крики и отчаянные предсмертные вопли, треск автоматных очередей и лязг стволов. Меж камней мелькают фигуры разведчиков и егерей. Удары прикладом и короткие взмахи кинжалов. Это была та смертельная схватка, когда в ход идет и кулак, и холодное оружие, и подвернувшийся под руку булыжник. Бешеные рывки и обхваты, удары ногой в живот и подножки…