Русский человек всегда интересовался, что собой представляют те или иные страны, как живется там народу, и потому панорамная информация участников кругосветных плаваний о разных частях света, чудесах и достопримечательностях мира, обычаях и нравах населения находила самый живой отклик.

Большой популярностью у читателей пользовались путевые очерки «Фрегат «Паллада», принадлежавшие перу знаменитого писателя Ивана Гончарова. Он совершил в 1852–1854 годах на военном парусном корабле под названием «Паллада» кругосветное плавание и, помимо Северной Европы, побывал на острове Мадейра, в атлантических тропиках, на мысе Доброй Надежды и острове Ява, в Сингапуре и Гонконге, в Японии, Китае и на Филиппинах.

Читающая публика получила ту книгу, какую хотела. В сочинении Гончарова освещены именно те вопросы, которые больше всего волновали русских в связи с зарубежным миром: что в заграничье есть схожего и что несхожего с нашей российской жизнью? Что там хорошо и что плохо? Что приходит в голову при сравнении своего и чужого?

В своих очерках автор настолько включает читателя в происходящее, приобщает его к увиденному и пережитому, что он как бы превращается в участника кругосветного путешествия.

Любопытно, что книга Гончарова побудила немало соотечественников преодолеть страх перед неизвестностью, решиться на большие переезды, дальние плавания, чтобы посмотреть мир, «обогатить ум наглядным знанием всего того, что знаешь по слуху», или даже отправиться искать счастья в другие страны в надежде в корне изменить жизнь и начать все сначала.

Жизнь графа Федора Толстого полна приключений, похождений, удивительных историй – материала, которого с избытком хватило бы и для плутовского романа, и для остросюжетного фильма. Кстати, великий писатель Лев Толстой приходился ему двоюродным племянником. В детстве он не раз общался со своим дядюшкой и потом изобразил его в «Войне и мире» в образе удалого и бесшабашного гуляки и забияки Долохова.

У Федора Толстого была репутация необыкновенного и неугомонного человека. Любитель постоянно бросать вызов судьбе, отчаянный карточный игрок, он отличался завидной храбростью и редкой дерзостью. Он и в военной службе прежде всего видел способ проявить себя перед лицом опасности, совершить нечто особенное, из ряда вон выходящее. Из-за этого у него как офицера то и дело возникали крупные неприятности, и из-за частых нарушений дисциплины ему пришлось досрочно выйти в отставку.

Экстрим и азарт были нормами его жизни. Он участвовал в бесчисленных дуэлях, потасовках, веселых проказах и розыгрышах. Чтобы осуществить иные свои затеи, легко и охотно шел на риск. Тянуть жребий, заключать пари, вступать на поле брани в неравную и, возможно, смертельную схватку с врагом, решаться на безумный по отваге поступок, проигрывать за карточным столом огромные суммы – для него все это было едино. Лишь бы горячило кровь, тешило самолюбие, будоражило неуемную кипучую натуру.

В детстве Лев Толстой не раз общался со своим дядюшкой и потом изобразил его в «Войне и мире» в образе удалого и бесшабашного гуляки и забияки Долохова

В его бурной биографии был и полет на воздушном шаре, и кругосветное путешествие с экспедицией Крузенштерна, и жизнь на далеком острове среди дикарей, и возвращение в Россию через всю Сибирь, сквозь непроходимую тайгу и по бездорожью.

Сам себя он называл граф Безбрежный, подчеркивая тем самым, что ни в чем не знает удержу и предела и что весь мир открыт для него. Но после участия в кругосветном путешествии (1803–1805) Толстой получил еще и прозвище Американец.

Произошло это вот по какой причине. Во время плавания этот отъявленный сорвиголова отчаянно скучал и искал развлечений. Своими проделками и пьяными выходками он непрерывно испытывал терпение команды и самого начальника экспедиции Ивана Крузенштерна. Тот окончательно вышел из себя, когда дрессированная обезьянка, принадлежавшая Толстому, измазала чернилами журнал с записями научных наблюдений. Капитан тут же догадался, что животное сделало эту каверзу не само по себе, а было подучено хозяином.

И тогда Крузенштерн избавился от графа-хулигана довольно простым способом. Во время стоянки и отдыха на одном из Алеутских островов, когда Толстой отправился гулять со своей мартышкой, корабль отплыл и пустился в обратный путь уже без него. Граф с берега увидел, что происходит, снял шляпу и хладнокровно и учтиво поклонился стоящему на капитанском мостике командиру.

На всякий случай Крузенштерн оставил Толстому запас провианта, но он и без него бы не пропал, поскольку тут же вошел в контакт с туземцами и быстро нашел с ними общий язык.

Впоследствии граф не мог точно сказать, сколько времени провел на острове, ибо потерял счет дням. Он даже толком не знал, где именно оказался. Скорее всего, это был какой-то остров Русской Америки, находящийся недалеко от Аляски. Обитателями этого острова было дикое племя, промышлявшее охотой и рыболовством. Толстой успешно освоил оба занятия, чем высоко поднял себя в глазах местных жителей. Впрочем, они и без того относились к нему хорошо и дружелюбно.

Сведения о пребывании Толстого в Америке несколько расходятся. По одним, он только и делал, что день за днем проводил на берегу, поддерживая сигнальный костер, с помощью которого надеялся быть замеченным с проходящих судов. По другой версии, граф не спешил с возвращением на родину и решил, пользуясь случаем, поближе познакомиться с островной Америкой. Он побывал на нескольких островах Алеутской гряды и на острове Ситха близ канадского берега. На Ситхе он чем-то так понравился аборигенам, что они, по его словам, предложили ему быть их царем.

В Россию Толстой вернулся на торговом судне русско-американской компании. На нем он доплыл до Петропавловского порта, а далее добирался как придется: то на рыбацких баркасах, то на собачьих упряжках, то на лошадях, то пешком. Значительную часть пути он проделал самостоятельно, без всяких проводников и провожатых. У него просто не было на них денег.

Позднее, рассказывая о своей одиссее, Толстой многое выдумал, присочинил или грубо приврал. Так, например, он специально шокировал дамское общество, подробно описывая, как, мучимый голодом, съел свою обезьянку.

Истории про Америку у Толстого не иссякали, что и дало повод прозвать его Американцем.

В Турции в XV–XVI веках множество русских оказывалось против своей воли. Это были пленные, захваченные в ходе войн и набегов и проданные затем в рабство на невольничьих рынках. Мужчины чаще всего становились гребцами на военных галерах. Вечно закованные в цепи, они были лишены возможности бежать. Девушки и молодые женщины с хорошими внешними данными раскупались в гаремы, а те, кто постарше, использовались на сельскохозяйственных работах или как домашняя прислуга.