Внезапно он оказался на рынке специй и бродил среди множества лавок, пока не очутился перед крохотным безымянным магазинчиком, где среди разноцветных мешков и пиал сидел старик с длинной белой бородой.

Филипп внимательно взглянул на него и произнес:

— Мне нравится запах сандала, но среди этих ароматов его трудно различить.

— Если тебе нравится запах сандала, ты должен пойти туда, где он хранится отдельно от всех остальных ароматов. Меня зовут Енос.

Старик встал и, отвесив поклон, ушел внутрь лавки, скрывшись за занавеской. Филипп пробрался между открытыми мешками, доверху наполненными имбирем и кориандром, шафраном и карри, и последовал за ним. Пройдя по узкому коридору, он увидел дворик, окруженный мавританскими аркадами, в центре которого бил небольшой фонтан.

— Ты — сын Десмонда Гаррета? — обернулся к нему старик:

— Да, это я. Меня зовут Филипп. Ты знаешь, где мой отец?

Человек покачал головой и потемнел лицом.

— Твой отец ищет Человека с семью могилами… Ты знаешь, что это означает?

— Нет. Я родом из тех мест, где изучают лишь то, что можно объяснить, и ищут только то, что можно потрогать руками. Но я знаю, что мой отец давно прокладывает себе иные пути, хотя и не уверен, имеет ли смысл его расследование. А сейчас я ищу его, чтобы понять, если это возможно. Кто такой Человек с семью могилами?

— Никто не ведает. Это тайна, за которой мой народ охотится тысячелетиями. Многие за эти века умерли мучительной смертью, пытаясь найти разгадку. У него свирепые и безжалостные помощники, охраняющие место, где он прячется, но когда последняя из семи могил будет разрушена, его губительная власть окончится навсегда.

Он подошел к занавеске, отодвинул ее и, открыв стенной шкафчик, вытащил оттуда свиток и развернул его на подставке из розового дерева.

— Здесь написано, что зло, заключенное в крепости, просыпается, порождая горе, войну и голод, ужасные лишения. Как будто человечество охвачено жестокой лихорадкой, которая усиливается с течением лет, пока не достигнет своего апогея…

Золотистый свет, проникавший снаружи сквозь резные ставни, играл в седых волосах и бороде старика.

Филипп почувствовал нарастающий восторг. Так это он — тот Бессмертный, о котором писал Авл Випин, прежде чем умереть, задохнувшись в своем доме в Помпеях? Существо, заключенное в гробнице, увенчанной крылатым конем? За два дня, пролетевшие с тех пор, как он прошел через Ворота Ветра, он уже дважды столкнулся с силами, чье существование до сих пор игнорировал, считая достоянием предрассудков. Но эль-Кассем ошибся: Баб-эль-Ава — это не ворота в никуда, это дверь в бесконечность! Но тут у него засосало под ложечкой: все его убеждения разбивались вдребезги.

— Я знаю, — произнес старик, — ты думаешь, что это всего лишь древние легенды… Ты человек науки, не так ли?

Филипп колебался с ответом, уже не ведая больше, что такое наука, в которую всегда безоглядно верил.

— Я хочу найти своего отца, — сказал он, — и спасти его от нависших над ним опасностей, если смогу. Он исследует мир, давно уже чуждый мне, в лучшем случае являющийся частью моих юношеских грез. Ноя должен знать, что за чувство связывает нас, выяснить, действительно ли нужен ему и почему он позвал меня после того, как скрывался более десяти лет. А теперь расскажи мне, что ты знаешь о Человеке с семью могилами.

Старик опустил голову.

— С ночи времен его тело хранилось в разных местах, во владениях какой-нибудь великой цивилизации. И когда одна из них рушилась и не могла больше охранять его могилу в тайном месте, его перевозили в другой мавзолей, принадлежащий другой великой, только рождающейся культуре, и свирепые, темные силы сторожили его…

Лучи южного солнца, проникающие из окна, осветили струйку фонтана, в то время как все остальное вокруг оставалось в тени. Журчанье воды было единственным звуком на маленьком внутреннем дворике, а нестройный хор голосов, доносившихся с базара, казался лишь далеким и смутным гулом, подобным гудению пчел в улье.

— Кто это существо? Кто такой Человек с семью могилами? Быть может, великий царь? Жестокий тиран, проклятый своим народом? В этой легенде должен быть какой-то доступный смысл, — проговорил Филипп словно бы про себя и вдруг пристально посмотрел в глаза человеку, стоявшему перед ним: — Барух бар-Лев. Тебе говорит что-нибудь это имя?

Старик задрожал, словно пораженный мгновенным озарением.

— Откуда ты знаешь его имя? Где ты его нашел?

— В одном древнем документе, случайно обнаруженном в погребенном под землей городе.

Енос посмотрел на него тяжелым взглядом.

— Ничто на свете не происходит случайно… Барух бар-Лев был одним из охотников за этим чудовищем… очень давно… — Он снова стал читать из своего свитка, который держал развернутым на коленях: — Первую могилу разрушил Симеон бен-Иешуа, великий жрец времен царя Соломона… а Барух бар-Лев, раввин Великой Александрийской синагоги, обнаружил и разрушил вторую и третью. Левий бен-Асер разрушил четвертую во времена Романа Диогена, императора Византии. Я, Енос бен-Гад, открыл пятую гробницу и показал ее твоему отцу, потому что у меня больше не осталось сил. А он позвал тебя следовать за собой, поскольку, если ему суждено пасть, ты закончишь его дело. Поэтому он и хотел, чтобы ты пустился по его следам — так я думаю.

— Пятая могила, — проговорил Филипп. — Где она?

— Здесь. В Алеппо.

— Где именно?

— Ты увидишь ее сегодня же ночью. Если хочешь.

— Я готов, — сказал Филипп.

— Тогда приходи в полночь во двор Большой Мечети. Я буду ждать тебя там.

Филипп кивнул. Старик провел его через дом до дверцы, выходившей на рынок медников. Молодой человек прошел по длинному проходу, где раздавался оглушительный стук десятков молотов, ритмично ударявших по блестящим пластинам, и пропал в ослепительном свете западных ворот.

Филипп Гаррет бродил по улицам города, освещенным полной луной и изрезанным длинными тенями минаретов, когда перед ним открылась просторная площадь, на которую выходил фасад Большой Мечети. Лунный свет проникал через арки во внутренний дворик, где находился источник для омовений. В безмолвном пространстве царил огромный купол, подчеркивая изящество минаретов, и его охватило чувство глубокого покоя. Белизна мрамора и неясный шепот источника ласкали душу, словно дивная музыка. Исполненное гармонии здание высилось в лунном свете, словно застывшая мелодия.

Тихие шаги напомнили ему о назначенной встрече. Он обернулся и различил фигуру Еноса.

— Шалом, — не останавливаясь поздоровался тот вполголоса. — Следуй за мной. Я отведу тебя в то место, о котором говорил.

Он повел Филиппа вдоль восточного портика до других ворот, а потом они снова побрели по узким, извилистым улочкам старого города.