Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 104
Перейти на страницу:

И вот ступенька лестницы словно выскочила из-под его ног, и он летит вниз, на кирпичи коридорного пола. Но он смотрит на них и видит, что они страшно далеко. Словно целые месяцы он висит в воздухе и все не может долететь до земли и разбиться. Хотел опереться рукой о стену и не смог. Зашатался. До того, как упасть, все-таки схватился за стенку. И пока прошел этот десятиметровый коридор, он несколько раз упал. Кости словно все перемолоты были. И спину было не выпрямить. Словно целая гора на плечи ему давила. Это было невыносимо. Даже лицо сына не мог представить себе. «Какого мерзавца рук дело?.. Какого ублюдка? Для него это выеденного яйца не стоит… Сила есть, а ответить некому. Назови имя, последует ответ. Кому он плохо сделал? О, Аллах! Проверяешь нас? Я не Якуб, не Закария, не предводитель шахидов, я Фаттах! Вот какое дело… Я тот, у которого нет больше сил собственное тело передвигать, а теперь тело сына на его руках… Разве испытывают тех, кто уже в могилу смотрит? Я этот груз не выдержу, такая выносливость молодым нужна… Он ведь чист был, ни в чем не замешан… В отличие от меня, не занимался обманом в делах… Но молчи! Я знаю, что Яхйа был чист, что Али Акбар был чист… Но я – Фаттах…»

– Деда! А где твоя аба?

Фаттах пришел в себя. Перед ним стояла Марьям. Цветущие щечки и веселое лицо – она уже улыбалась и готова была захохотать. Но он взглянул на нее внимательно и увидел, что перед ним стоит девочка-сирота. А рядом еще один сирота – мальчик. Вон та женщина, что сидит у самовара, вдова. Хотя все они еще не знают о себе этого, они еще полны надежд. У них есть опора. Есть где укрыться. И тот, кто дает им надежду, опору и укрытие, этот человек должен стоять прямо. Надежда, опора и укрытие не имеет права горбиться. И эту свою опору, надежду и укрытие они зовут дедом.

– Дед! Еще раз спрашиваю твою милость: где аба?

Он опомнился. Смотрел на Марьям и не знал, что ответить.

– У двери… Подожди… Я принесу.

Дед со двора опять ушел в крытый коридор. Открыл дверь и взял абу, висевшую на притолоке. И быстро вновь захлопнул дверь, чтобы его не увидели те люди, которые поодаль в переулке окружили Эззати и слушали его. Но сам дед не знал, что сказать детям. Завтра привезут их мертвого отца, но сегодня с чего и как начать разговор? Опять послышался голос Марьям:

– Деда! Абу не унесли?

– Нет, внученька… Вот она.

Марьям подхватила деда под руку, ввела его в угловую комнату, усадила завтракать. И начала своим девчоночьим голосом подражать манерам стража порядка Эззати:

– Действительно, сегодня ситуация сложная… Мамаша моя сегодняшних правил не признает, а завтрашние признает! На посиделках ей не понравилось, а мне в полицейскую часть пора спешить. Так, дедушка, дайте мне на чаек…

Али засмеялся было, но вспомнил про веревку и прикусил язык. И мама не поддержала Марьям:

– Хватит! Некрасиво девочке так передразнивать. Еще привыкнешь…

А про себя подумала: «Вон как она относится к тому, кто пришел ее сватать. Но до чего бесстыжий: вчера девочку увидел, а сегодня жених… Да еще как стучал-то – словно с цепи сорвался…»

Не засмеялся и дед. Не мог смеяться. Пытался, но не мог. Марьям, после того, как мама прервала ее спектакль посмотрела на деда серьезнее и спросила:

– А все-таки что он сказал? Приказ о хиджабах так строг?

Дед кивнул. Помолчав немного, ответил Марьям:

– Да, моя дорогая. Ты сегодня в школу не ходи, останься с матерью. И ты, невестушка, пойми, что и от тебя нужна осторожность… Не выходи сегодня никуда, а если какое-то дело – отправь Нани.

– Но у меня уроки сегодня!

– Я знаю, но в школу не пойдешь…

Мама все еще думала, что ее догадка правильна. Взглянув на деда, она сказала негромко:

– Быть по сему. Я понимаю…

Дед посмотрел на Али. Тот торопливо допил чай и побежал надевать форму, но дед остановил его:

– Али! И ты сегодня мне нужен. Для начала возьми-ка ту веревку, что лежит в коридоре, и отнеси ее в сарай.

Али вздохнул с равнодушным видом, но на душе его стало спокойнее. Он был уверен, что Эззати приходил по поводу вчерашнего дела. И он вполголоса ругал, но не Карима, а Каджара:

– Из-за тебя вся заваруха! Слон проклятый, чтоб тебя…

Дед с Али пошли на улицу, а мама с Марьям принялись убирать со стола. Али думал, что дед начнет его ругать. Марьям думала, что все дело в приказе о хиджабах. Мать все еще полагала, что Эззати приходил свататься к ее дочери, потому-то дед и приказал Марьям остаться дома. А дед хотя и горбясь, и еле-еле держа себя в руках, но вышел вместе с Али на улицу.

* * *

Дед крепко держал Али за руку. Несколько человек, собравшихся было возле лавки Дарьяни, сразу начали расходиться, увидев его. Никто из них не мог выдержать серьезного и решительного взгляда Фаттаха. А тот сжимал руку Али и шагал, словно с раздражением впечатывая ноги в землю. С сегодняшнего дня его единственным наследником остается Али, значит, всему тому, чему научил сына, ему еще раз придется обучить своего внука. И вот они подходили к черному «Доджу», ожидавшему у перекрестка. Их увидел Муса-мясник и, приложив руку к груди, шагнул вперед, желая что-то сказать, но ничего не смог вымолвить. Из-за его спины вышел Дарьяни и преградил путь Фаттаху. Обняв деда, уколол его щетиной, как всегда. плохо сбритой бороды. Плачущим голосом воскликнул:

– Хаджи Фаттах! Неужели правда, что вчера… Поверить не могу… Как жаль…

Дед сразу остановил его, а чтобы отвлечь Али, приказал внуку:

– Али, дорогой! Садись в машину. И дверь закрой за собой.

Все стояли молча. Али пребывал в убеждении, что вся эта суматоха из-за него и Карима. Он был уверен, что Дарьяни говорит о том же. «“Хаджи Фаттах! Неужели правда, что вчера… Я и поверить не могу… Как жаль…” А мне-то как жаль случившегося… Но какое ему, в конце концов, дело? Да и Каджар ведь – не овечка беззащитная, слон скорее! “Поверить не могу…” Не можешь, так не верь! В каждой бочке затычка…»

Дедушка меж тем попросил Дарьяни никому до вечера не сообщать о случившемся, особенно матери и Марьям. Затем он решительным шагом пошел к передней дверце машины. Указал Али садиться на заднее сиденье, а тот подождал рядом с машиной и не позволил шоферу закрыть дедушкину дверцу – сам захлопнул ее и только после этого занял заднее сиденье. Водитель, сев в машину, заговорил было:

– Я скорблю с вами, тут прямо…

Но дед резким голосом прервал его:

– Как вчера съездил в Шамиран? Нормально? Мать, отец в порядке? Там холоднее, чем здесь, так ведь?!

Водитель понял, что ему следует молчать. Как всегда, он сделал крюк, чтобы забрать задорожных, – возле спуска в овраг уже стояли Искандер, Нани, Карим и Махтаб. Искандер держал руку прижатой к груди, но Али смотрел на Махтаб. Она была не такая, как всегда: обычной улыбки не было. Али потянул носом: и жасмином не пахло. Вновь взглянул ей в лицо, а она, встретившись с ним взглядом, опустила глаза и заплакала. У Али голова пошла кругом. «Плачет из-за своего брата, Карима, или из-за меня? Да что мы такого сделали, в конце концов? И все уже знают!» Али боялся, что дед будет резок с Каримом. Руки дед обычно не распускал, но по такому случаю может и оплеуху Кариму залепить. И Али с тревогой наблюдал за дедом, вышедшим из машины. Тот обнялся с Искандером, и они заплакали вместе. Али не понимал, в чем дело. Голова еще больше кругом пошла. А дед попросил их до вечера, пока он не вернется с фабрики, ничего не говорить его невестке и Марьям. Искандер обнял его и рыдал. И Нани спрятала голову Махтаб под свою цветастую накидку, и Карим стоял, как пес побитый, опустив голову. И на той стороне улицы несколько человек делали деду приветственные знаки. Али был в полной растерянности. Он уже понял, что инцидент с домом Каджара не поднял бы столько шуму, но в чем же было дело?

1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 104
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?