Положение Гитлера в системе власти Третьего Рейха было таково, что нацистскую геополитику можно считать гитлеровской геополитикой, то есть представления Гитлера в этой сфере имели решающее значение. Несмотря на расплывчатость понятий, которыми оперировал Гитлер, его представления обладали внутренней целостностью и ясностью, которые с высоты современного знания легко преодолеть; но эта легкость ничего не стоит, ибо ничем не помогает нам в понимании смысла происшедшего. Главным было убеждение Гитлера, что при сохранении в Германии темпов роста населения однажды настанет момент, когда наличная немецкая территория не в состоянии будет это население прокормить, Этой ситуации, на его взгляд, следовало избежать во что бы то ни стало. Однажды Гитлер сказал примерно следующее: пусть лучше на Востоке в войне за землю погибнет три миллиона солдат, чем 30 млн. немцев умрут от голода. В этом отношении важно и то, что синтезирующим началом гитлеровского мировоззрения была история, которую он понимал исключительно как борьбу народов за «жизненное пространство». С этой позиции Гитлер и воспринимал политику, которая была для него просто средством реализации этой борьбы; вследствие этой единственно важной цели политики разница между войной и миром, между политикой внешней и внутренней теряла у Гитлера свои традиционные различия. Такая позиция Гитлера тем более примечательна тем, что когда он пришел к власти, Германия совершенно не была готова к новой войне, напротив, как никакая другая европейская страна она была от войны далека. К тому же демократическая Веймарская конституция и плюрализм, царивший в Веймарскую республику, усиливал впечатление неподготовленности и неспособности Германии к войне. Немецкой промышленности, связанной с международным рынком и исключительно от него зависимой, война была совершенно не нужна. Кроме того, Германия была относительно бедна ресурсами и не обладала необходимой географической глубиной (как СССР) для отражения возможного военного нападения. Иными словами, на пути реализации геополитической линии Гитлера стояли препятствия столь же серьезные, как и в попытке осуществления расовой утопии и превращения ее в практическую политику.

Деятелей Веймарской республики Гитлер обвинял в том, что они, как зачарованные, ограничивались в своей внешней политике мелочными и узкими пограничными немецкими проблемами. Еще в 1928 г. Гитлер подчеркивал, что в будущем необходимо решительно пересмотреть политику формальных пограничных требований Германии. Он считал, что требование простого восстановления прежней немецкой границы вдвойне глупо потому, что не решает ни одной проблемы и не соответствует историческим реалиям. В противовес этому фюрер требовал проведения «политики пространств» (Raumpolitik), то есть обеспечения страны возможностями для расширения жизненного пространства. Последнее в представлении Гитлера было в основном связано с землями «еврейско-большевистского» Советского Союза.

В исторической перспективе такое направление геополитики было попыткой реставрации планов древних тевтонских завоеваний на Востоке Европы. Помимо того, что это опровергало принципы и нормы права, твердо укоренившиеся в немецком сознании и традиции, — этому противоречили принципы и ценности большого культурного народа. Фронтальное нарушение прежних правил и ценностей противоречило также интегральной включенности Германии в систему ценностей и представлений западного мира, а также экономическим, политическим, культурным, технологическим и человеческим контактам. Все эти связи Гитлер смог разорвать в невероятно короткие сроки, что указывает на историческую обоснованность (либо ее искусно сфабрикованную видимость) его ревизии прежней немецкой геополитики, а также на его дар государственного деятеля, сумевшего в короткий срок подготовить нацию к реализации собственных представлений. Для того чтобы подготовить Рейх к войне, нужно было осуществить множество перемен, а сделать это было очень не просто. Без анализа внутреннего смысла гитлеровской геополитики понять это невозможно. Перспектива, которой вдохновлялся Гитлер, определяла мировоззренческие горизонты миллионов немцев и таким образом интегрировала миллионы людей в единое целое. Эта геополитика (да и политика в целом) не обязательно только диктовалась и насаждалась сверху — гораздо чаще она просто соответствовала уровню обыденных представлений людей и формировалась в сложном взаимодействии, когда импульсы шли и сверху, и снизу. Для того, чтобы сдвинуть с мертвой точки немецкую геополитику, Гитлер инициировал принятие двух принципиальных решений: начать вооружаться к войне и создать принципиальную систему экономического, политического и расового неравенства взамен парламентской Веймарской демократии, которая не могла обеспечить реализацию его целей. Вскоре после принятия этих решений вся жизнь Германии попала в поток регулирующих и направляющих действий государства, а нарушение принципа равенства всех перед законом открыло двери и окна произволу; точно так же и экономика, сошедшая с рельсов рыночного регулирования, попала в руки управляющих инстанций. Несомненно, что Гитлер планировал именно такое развитие, так как ключевые позиции в руководстве внешней политикой и в военном руководстве удивительно быстро перешли к нему, и он добился в этих сферах почти полной самостоятельности, сознательно и целеустремленно направляя развитие в нужное ему русло. Следует еще раз подчеркнуть, что в этом процессе решающим был геополитический фактор. В представлениях Адольфа Гитлера история была вечной борьбой за жизненное пространство; будущее нации должны были обеспечить не столько социально-экономические преобразования и новшества, сколько завоевание жизненного пространства (это и составляло главную цель гитлеровского «социализма»). Не принимали участие в борьбе только евреи, не имевшие собственной территории. Гитлер считал, что именно по этой причине евреи препятствуют нормальному ходу истории, борясь за власть другими средствами. Достаточное количество «жизненного пространства» с сельскохозяйственными угодьями, сырьем и источниками энергии и составляло, по Гитлеру, основное условие существования народа. В определенном жизненном пространстве проживает определенное количество людей; при нормальных условиях население растет, и на определенной стадии развития территориальная «ограниченность» жизненного пространства приходит в противоречие с ростом численности населения. Гитлер еще в 1928 г. писал, что «нужда, беды, социальные болезни — все это вытекает из неблагоприятных условий существования». Гитлер не захотел идти за США и ограничиться стратегией экономического покорения мира, то есть не захотел полагаться на экономическую политику, ориентированную на экспорт товаров; такую политику он считал мнимым решением проблемы несоответствия растущей численности народа и неизменного «жизненного пространства», так как другие народы тоже не сидят, сложа руки, и конкурентная борьба неминуемо выльется в борьбу за «жизненное пространство». В августе 1927 г. Гитлер писал: «Есть только одна возможность преодоления противоречия между “жизненным пространством” и “численностью населения”, а именно — экспорт товаров. Тем не менее, это обманчивая возможность, ведь не только Германия идет по пути индустриализации, но и Франция, Англия, Италия. А в последнее время в строй конкурентов вступила и Америка, и теперь самое трудное состоит не в повышении производительности труда, как у нас думают, а в расширении сбыта. Вот это и есть сегодня главная проблема в этом мире, который повсюду индустриализируется и который борется за эти рынки… Германии со временем будет все хуже из-за конкуренции, а также из-за нехватки сырья». Поэтому Гитлер сделал вывод, что стратегия постепенного экономического покорения мира — это иллюзия, и она не может решить геополитические проблемы Германии. Активную экспортную политику Гитлер не считал действенной еще и по той причине, что в то время господствовало убеждение о всеобщей тенденции к сокращению емкости рынков. Знаменитый политэконом Вернер Зомбарт даже вывел «закон сокращения экспорта»; этот закон он обстоятельно прокомментировал в популярной брошюре «Будущее капитализма», которую, возможно, читал Гитлер. Вероятно также, что на Гитлера произвела впечатление дискуссия в левом крыле НСДАП по поводу гибели капитализма. Не исключено также, что Гитлер был в курсе существа марксистской теории капитализма, которую в свое время развивали Роза Люксембург и Н.И. Бухарин. В «Майн кампф» отчетливо видны следы этих убеждений: Гитлер пишет, что почти все европейские страны нацелены на экспорт, а между тем емкость рынков небезгранична, и борьба за рынки сбыта будет вестись, чем дальше, тем ожесточенней. Поэтому, по Гитлеру, лучше не ходить вокруг да около, а идти прямым путем военных захватов новых земель. Во «Второй книге» Гитлер пояснял: «Увеличение численности народонаселения можно компенсировать увеличением жизненного пространства. Да, вполне верно сказать, что вся борьба любого народа в действительности сводится только к тому, чтобы обеспечить необходимое землевладение в качестве общего условия существования… В жизни народов есть лишь немногие способы корректировать несоответствие между численностью народонаселения и занимаемой им территорией. Наиболее естественным из них является подгонка время от времени территории к растущей численности населения. А это требует военной готовности и кровопролития». Гитлер был убежден, что основной исторической несправедливостью является то, что в Германии на один квадратный километр территории приходится 140 человек, — это он и называл «немецким вопросом». В феврале 1939 г., выступая перед командирами вермахта, Гитлер заявил: «Я намерен решить германский вопрос, то есть решить проблему германской территории. Имейте в виду, что пока я жив, эта идея будет всецело владеть моим существом. И еще будьте уверены, что, как я полагаю, когда в какой-то момент понадобится сделать шаг вперед, то тогда я моментально начну действовать и при этом не побоюсь пойти на самую крайность, потому что убежден, что этот вопрос так или иначе должен быть решен». Интересно, что Гитлер полностью исключал войны, которые не мотивированы необходимостью устранения противоречия между «численностью народонаселения» и «базой для их пропитания»; по его мнению, именно такие немотивированные войны привели к возникновению пацифизма.