Он убил его тем же приемом, что и Уотсона – ударом стилета в шею.

Оставался только капитан.

Фабер оглянулся и увидел, что капитан вылезает из воды уже у противоположного берега канала. Он взял увесистый камень, прицелился и бросил. Хотя камень попал в голову, англичанин сумел вылезти и побежал прочь.

Фабер тут же подскочил к каналу, нырнул, вынырнул, несколько раз взмахнул руками и очутился на той стороне. Капитан бежал в ста ярдах впереди, но он был уже в солидном возрасте и явно выбивался из сил. Фабер бежал за ним до тех пор, пока совсем рядом не услышал тяжелое сбитое дыхание. Капитан перешел на шаг и через несколько метров повалился лицом вниз, прямо на куст. Фабер подошел и резко перевернул его на спину.

– Дьявол… просто дьявол, – просипел капитан.

– Ты видел мое лицо, – сказал Фабер и нанес последний удар.

Трехмоторный транспортный самолет «Ю-52» со свастикой на крыльях резко остановился на мокрой от дождя взлетно-посадочной полосе, укрытой в лесу в Растенбурге, Восточная Пруссия. Невысокий мужчина с крупными чертами лица – широкий нос, большие рот и уши – сошел по трапу и быстро зашагал по бетонированной площадке к ожидавшему его «мерседесу».

Когда машина ехала по мрачному сырому лесу, фельдмаршал Эрвин Роммель снял фуражку и нервно провел рукой по редеющим волосам. Он знал, что через несколько недель еще кое-кто поедет этим же путем, в портфеле будет лежать бомба – бомба, предназначенная для фюрера. Война пока должна идти своим чередом, так, чтобы новый лидер Великой Германии – кстати, им мог быть и он сам – вел переговоры с союзниками с достаточно сильных позиций.

Проехав десять миль, машина прибыла в Волчье Логово – штаб-квартиру, где находился Гитлер с узким кругом своих ближайших помощников, которых день ото дня становилось все меньше.

Моросил дождь, и с высоких хвойных деревьев, стоящих в зоне за ограждением, падали капли. У ворот резиденции Гитлера Роммель снова надел фуражку и вылез из машины. Оберфюрер Раттенхюбер, начальник личной охраны СС, молча протянул руку и взял у Роммеля пистолет.

Совещание назначено на сегодня и должно состояться в подземном бункере фюрера – холодном сыром бетонном убежище, где, несмотря на вентиляцию, все же чувствовался недостаток воздуха. Роммель спустился вниз по лестнице и вошел. Там уже сидели с дюжину генералов, ожидая начала назначенного на двенадцать часов совещания: Гиммлер, Геринг, фон Риббентроп, Кейтель… Роммель поздоровался с присутствующими и сел на жесткий стул.

Когда вошел Гитлер, все встали. На нем были серый китель и черные брюки. Роммель заметил, что он стал больше сутулиться. Фюрер прошел в дальний угол – туда, где на бетонной стене висела большая карта северо-запада Европы. Он выглядел раздраженным, усталым и сразу же приступил к делу.

– Союзники высадятся в Европе, вторжение произойдет еще в текущем году. Англо-американские войска проникнут во Францию с британской территории. Они еще не успеют твердо ступить на французскую землю, как будут немедленно нами уничтожены. С этим все ясно, и обсуждать здесь нечего.

Фюрер оглянулся, обвел взглядом генералов, дабы убедиться, что его слова не встречают никаких возражений. Генералы молчали. Роммель поежился – в бункере холодно, как в каком-нибудь склепе.

– Вопрос в том, где они намерены высадиться. Фон Ренне, вам слово.

Полковник Алекс фон Ренне, который успешно заменил Канариса, вскочил на ноги. Начало войны он встретил простым капитаном, но затем сделал себе имя, подготовив блестящий доклад о слабости французской армии – этот доклад оценивался как один из решающих факторов победы Великой Германии во Франции. В 1942 году он возглавил управление военной разведки, которое после ухода Канариса слилось с Абвером. Роммель слышал, что он гордый, несколько прямолинеен, но способный.

Фон Ренне начал уверенно докладывать.

– Мы располагаем обширной информацией, но ее ни в коей мере нельзя считать полной. Название операции союзников – «Оверлорд». Концентрация войск в Британии выглядит следующим образом. – Он взял указку, подошел к карте. – Первое: вдоль южного берега. Второе: вот здесь, в районе, известном как Восточная Англия. Третье: в Шотландии. К настоящему моменту самое большое сосредоточение наблюдается в Восточной Англии. Мы полагаем, что операция будет развиваться в трех направлениях. Первое: отвлекающий удар в Нормандии. Второе: главный удар через Дуврский пролив по французскому побережью в Кале. Третье: вторжение на фланге, из Шотландии по Северному морю на территорию Норвегии. Все разведисточники подтверждают данный сценарий. – Фон Ренне сел на место.

– У кого есть комментарии? – спросил Гитлер. Роммель, который командовал группой армий «Б», контролирующей северное побережье Франции, заметил:

– В подтверждение такого сценария свидетельствует то, что союзники подвергают Па-де-Кале массированной бомбардировке с воздуха.

– Какие именно разведисточники подтверждают ваши данные, фон Ренне? – спросил Геринг.

Фон Ренне опять встал.

– Их три: воздушная разведка, радиоперехват и донесения агентов. – Он сел.

Гитлер сцепил руки в низу живота – каждый из присутствовавших знал, что эта нервная привычка означала только одно: фюрер собирался произнести речь.

– А сейчас я скажу вам кое-что, – начал он. – Если бы я был Уинстоном Черчиллем, то передо мной стоял бы выбор, два варианта: к востоку или к западу от Сены. У востока есть одно преимущество – он ближе. Однако в современной войне мы рассматриваем расстояние только с одной точки зрения: в зоне действия истребителей и вне этой зоны. Оба указанных варианта в пределах зоны. Таким образом, фактор расстояния не имеет решающего значения. К западу от Сены большой порт – Шербур; на востоке значительных портов нет, но побережье укреплено лучше, чем на западе. Англичане прекрасно это знают – у них тоже есть воздушная разведка. Так что я однозначно выбираю запад. И тем не менее, делаю все возможное, чтобы уверить немцев в обратном. Я посылаю бомбить Па-де-Кале вдвое больше бомбардировщиков, чем в Норвегию. Пытаюсь разрушить все мосты через Сену, заполняю эфир ложной информацией, посылаю ложные разведдонесения, использую свою агентуру, концентрирую войска так, чтобы ввести противника в заблуждение. Я пытаюсь обмануть легковерных простаков вроде Роммеля и фон Ренне, а может быть, и самого фюрера.

После продолжительной паузы слово взял Геринг.

– Мой фюрер, я считаю, вы делаете честь Черчиллю, приписывая ему такие высокие тактические способности.

Генералы почувствовали заметное облегчение. Герингу удалось выразить свое несогласие в такой мягкой дипломатичной манере, что внешне все выглядело, как комплимент фюреру. Они поддержали его, каждый старался привести в подтверждение своих слов весомые аргументы – пытаясь воспользоваться фактором внезапности, союзники наверняка выберут кратчайший путь, таким образом самолеты смогут бомбить, быстро возвращаться на базу, заправляться и опять лететь; чисто географически юго-восток обладает лучшими возможностями для высадки с моря; крайне сомнительно, что все, поступающие от агентов сведения, являются ложными.