– А вот это меня не касается. Понял, кабан толстомясый? – эльф нагло упер руки в бока. – Я вообще не в курсе, что вокруг происходит. Меня, между прочим, из-за вас, козлов, несколько минут назад из отпуска на Канарах отозвали. Видите ли, вам меня видеть привычнее, чем нового куратора, оркский топор вам в задницу. Плашмя!.. В общем, сообщение я передал, а дальше сами разбирайтесь. Меня телки ждут и бухало. Причем получше того пойла, что вы тут хлещете…

Эльф завис в воздухе, явно собираясь смыться, так толком ничего и не объяснив. Менты, совершенно естественно, почувствовавшие себя одураченными, позволить сбежать Лориэлю не собирались. По крайней мере, до того, как получат ответы на все свои вопросы! Сеня кивнул головой Жомову, и тот прихлопнул кепкой маленького захмелевшего наглеца. Эльф затрепыхался под ней, пытаясь вырваться, и менты радостно завопили. Рабинович осторожно поднял край форменного головного убора омоновца и просунул внутрь ладонь, собираясь схватить оборзевшего эльфа, но ничего, кроме подкладки внутри, не нащупал.

Резко подняв кепку свободной рукой, Сеня оторопел – Лориэль снова каким-то образом исчез. Злобно стукнув кулаком по столу, кинолог принялся искать крайнего. Долго этого делать, естественно, не пришлось.

– Ну что, алхимик, доэкспериментировался? – язвительно поинтересовался Рабинович, с ухмылочкой глядя на Андрюшу.

«Напугав зверя, мы вызываем приток гормонов, к тому же ему приходится балансировать на тонкой ветке…» – передразнил кинолог объяснения эксперта по поводу составляющих частей элексира. – Гигант мысли ты, Попов. В Российскую академию наук пристроиться еще не приглашали? Или тебе сразу Нобелевскую премию обещали выдать?

Вопреки ожиданиям Рабиновича, Андрюша ничего не ответил. Он сидел за столом с совершенно потерянным видом и, казалось, не воспринимал ничего, что происходит вокруг. Ну еще бы! Человек, научные достижения которого прямо у него же на глазах втаптывают в грязь, еще и не на такое способен. В лучшем случае у него появляется реальный шанс помереть от инфаркта, а в худшем (естественно, с точки зрения уголовного кодекса) – опозоренный ученый может стать страшнее любого маньяка и перерезать всех, кто окажется в пределах досягаемости. Впрочем, в данном конкретном случае ничего подобного не случилось. Андрюша после визита эльфа, не обращая никакого внимания на язвительность Рабиновича, выхватил из рук Жомова бурдюк с вином и влил в себя столько алкоголя, сколько оказалось способным вместить его пузо.

– Как же так? А я-то думал… – горестно вздохнул Попов и, бросив бурдюк на пол, обхватил голову руками.

– Индюк думал, да в суп попал! – рявкнул на него Рабинович, но тут совершенно неожиданно за криминалиста вступился Ваня Жомов.

– Сеня, отстань ты от человека, в натуре, – потребовал он. – Не видишь, что ли, у него критические дни… – Рабинович оторопел от такого заявления, и даже Попов встрепенулся. – То есть я хотел сказать, критическая ситуация, – поправился омоновец. – Человек, можно сказать, мечты лишился, а ты ему еще и на голову своими мыслями давишь.

Сеня несколько секунд переваривал последнее высказывание, а затем просто выпал в осадок, давясь от смеха. Жомов удивленно уставился на него, совершенно не понимая, что именно вызвало у кинолога такой приступ хохота, а Андрюша, переводя взгляд с одного на другого, начал потихоньку хихикать, пока не разошелся до такой степени, что составил полноценный дуэт с Рабиновичем.

– Вот бараны, – обиделся на них омоновец и с горя допил остатки вина из того бурдюка, который бросил на пол Андрюша. – Убил бы вас, да это не поможет.

Несколько секунд Сеня с Поповым сотрясали смехом стены трактира, а затем постепенно начали успокаиваться. Андрюша вновь помрачнел. И хотя в его взгляде уже не было такой безмерной обреченности, выглядел он отвратительно. По крайней мере, окажись он в таком виде перед своей мамой, она бы с расстройства вместо фирменного борща вполне могла бы ему кошачьих консервов в тарелку положить. Впрочем, вряд ли бы Андрюша в теперешнем состоянии это заметил!

Следом за Поповым успокоился и Рабинович. Хрюкнув для приличия еще пару раз, он перестал смеяться и кое-как дополз до скамейки. Досадливо взвесив в руках опустевший бурдюк, он потребовал от трактирщика, все еще прятавшегося за стойкой бара, принести кувшин вина и щедро разлил его по трем кружкам. Осушив свою, он обвел глазами друзей.

– Ну так что, мужики? Некуда нам деваться? – обе фразы звучали скорее утверждением, чем вопросом. – Опять эта сволочь перепончатокрылая нас вокруг пальца провела? Есть какие-нибудь предложения по этому поводу?

– Да какие могут быть предложения? – усмехнулся Попов. – Пахать на этого гада опять придется. Иначе как домой попадем?

– Да я вообще не знаю, чего вы из такой ерунды проблему делаете! – буркнул омоновец. – Соберем всех евреев в кучу и уйдем из Мемфиса. А если этот фараон оборзевший сопротивляться будет, я ему лично из чайника самовар сделаю. Будет потом над чем поломать голову хореографам!..

– Ко-ому?! – в один голос завопили Попов с Рабиновичем, едва не свалившись со скамейки. Ваня смутился.

– Ну, этим, которые в костях ковыряются и горшки разбитые из-под земли выкапывают, – растерянно проговорил он, переводя взгляд с одного на другого. – А что, я опять что-то не так сказал?

– Ваня, те, кто ковыряются и выкапывают, как ты выразился, называются археологи, – назидательно проговорил Рабинович. – А хореографы – это те, кто всяких артистов строем заставляют ходить.

– А-а, это типа прапорщиков! – сделал для себя открытие Жомов. Попов фыркнул, а Рабинович тихо застонал.

– У Ивана ума – тьма, да в башке кутерьма, – жалостливо глядя на омоновца, проговорил он. – Что ни услышит, по-своему перепишет… Жомов, когда дурака из себя корчить перестанешь?

– Мужики, хватит лаяться, – остановил дебаты Попов. – Давайте лучше решим, что делать дальше будем!

Сеня хмыкнул и пожал плечами – обсуждать было абсолютно нечего. Этот маленький шантажист-эльф однозначно дал понять, что до тех пор, пока Моисею не удастся вывести своих соплеменников из Египта и удалить их на достаточно безопасное расстояние от фараона, троим путешественникам даже и мечтать нечего о том, чтобы вернуться обратно, к себе домой. Оберон явно решил чужими руками жар загребать, и поделать с этим менты ничего не могли. Им разве что мечтать оставалось о том, как однажды они доберутся до повелителя эльфов и устроят ему по полной программе допрос с пристрастием. Ну, или хотя бы поймают Лориэля и повыщипывают ему перепончатые крылья. А пока выход из создавшегося положения для друзей был один – отыскать Моисея и сказать ему, что они готовы оказать всестороннюю помощь.

Рабинович вслух изложил эти соображения. Спорить с ним никто не стал. Более того, и Попов, и Жомов предложили немедленно отправиться на поиски патриарха, совсем недавно, после отказа ментов, в бешенстве покинувшего трактир и умчавшегося в неизвестном направлении. Сеня, удовлетворенный такой активностью друзей, поднялся из-за стола и отправился к выходу, но дойти до порога не успел – дверь с грохотом открылась, и в трактир ввалился раскрасневшийся Нахор.