— Это просто смешно, — громко сказала я и нажала кнопку дистанционного управления.

Дверь не открылась.

— Черт!

Я переключила передачу и подала машину назад, совершенно не видя ни дорожки, ни каменного бордюра, ни даже живой изгороди. Попавшее под задний бампер деревце «мерседесу» не повредило, зато лужайка перед домом пострадала от моих маневров куда больше. В конце концов я таки выехала к переднему входу и с облегчением отметила, что таймеры все же сработали, включив лампы у двери и свет в холле. Что касается сенсорной сигнализации, то она, похоже, отключилась во всем доме. Успокаивая себя, я сказала, что ничего страшного не случилось и дело в непогоде, вызвавшей, по-видимому, короткое замыкание.

Открыв дверцу, я схватила портфель и в одно мгновение взлетела по ступенькам. За те несколько секунд, которые понадобились, чтобы открыть дверь, дождь промочил меня до нитки. Дом встретил молчанием, всколыхнувшим недавние страхи. Беспокойный световой зигзаг на панели у двери означал, что охранная сигнализация отключилась, возможно, по причине того же короткого замыкания. Впрочем, это уже не имело значения. Страх парализовал меня. Я стояла неподвижно в холле, стараясь вспомнить, где находится пистолет.

Вернула ли я «глок» в ящик кухонного стола или оставила в кабинете или спальне в дальнем конце дома? Ветер и дождь осаждали дом, стуча в каменные стены и барабаня в окна, и я напрягала слух, пытаясь расслышать за этим шумом другие, посторонние звуки, как, например, скрип половиц наверху или поступь шагов по ковру. В какой-то момент паника подтолкнула меня к действию, и я, выронив портфель, сорвалась с места и, промчавшись через столовую, влетела в кухню. Рванула на себя нижний правый ящик стола и едва не вскрикнула от радости, увидев «глок».

Вооружившись, я снова обошла весь дом, заглянула в каждую комнату. Убедившись в отсутствии непрошеных гостей, проверила распределительную коробку и щелкнула выбитыми предохранителями. После того как порядок был восстановлен, а сигнализация включена, я приготовила стакан ирландского виски «Блэк буш» со льдом и опустилась в кресло, дав нервам несколько минут на то, чтобы прийти в норму. Следующим пунктом стал звонок Люси в мотель «Джонсон». Там ее не оказалось, и я набрала номер ее квартиры в округе Колумбия. Трубку сняла Джанет.

— Привет, это Кей. Надеюсь, я никого не разбудила.

— Здравствуйте, доктор Скарпетта. — За время нашего знакомства Джанет так и не привыкла называть меня по имени. — Нет, никого. Я вот пью пиво и жду Люси.

— Понятно, — разочарованно протянула я. — Она, наверное, еще не вернулась из Уоррентона?

— Да. Вы бы посмотрели, что у нее здесь. Повсюду ящики, коробки. Просто разгром.

— Как вы себя чувствуете? Привыкаете к новой ситуации?

— Пока еще не знаю. — Мне показалось, что ее голос дрогнул. — Придется как-то приспосабливаться. Нам ведь это не впервые.

— Не сомневаюсь, что вы и на этот раз справитесь. — Я отпила виски. Мне и самой плохо верилось в сказанное, но все равно слышать человеческий голос было приятно. — Когда я была замужем — сто лет назад! — мы с Тони существовали как будто в совершенно разных плоскостях, но все равно находили время друг для друга. В каком-то отношении так даже лучше.

— Но вы все же развелись, — вежливо напомнила Джанет.

— Не сразу.

— Люси вернется не раньше чем через час, доктор Скарпетта. Что ей передать?

Я молчала, не решаясь выкладывать неприятное известие.

— Все в порядке? — спросила Джанет.

— Вообще-то нет. Вы еще, наверное, не слышали. Да и она, похоже, тоже.

Я коротко пересказала содержание письма Кэрри Гризен в газеты.

Джанет не произнесла ни звука.

— Я рассказываю об этом потому, что вам нужно быть готовыми ко всему. Вы можете проснуться завтра утром и увидеть ее письмо в газетах. Не исключено, что о нем сообщат уже сегодня в вечерних новостях.

— Вы правильно поступили, что рассказали, — тихо, так что я едва ее расслышала, ответила Джанет. — И я, конечно, передам все Люси, как только она приедет.

— Пусть, если не очень устала, позвонит мне.

— Я ей скажу.

— Спокойной ночи, Джанет.

— Нет, никакой спокойной ночи уже не будет. Эта дрянь столько лет портит нам жизнь. Так или иначе. Я сыта по горло ее гребаными фокусами! Извините.

— Ничего. Мне тоже приходилось пользоваться этим словом.

— Я же сама была там и все видела. — Она всхлипнула. — Эта стерва манипулировала ею как хотела. Люси ничего не могла ей противопоставить. Она же была еще ребенком, и ей бы следовало учиться в колледже, а не проходить интернатуру в чертовом Бюро. Я, конечно, и сама оттуда, но я же вижу. И они поступили с ней совершенно несправедливо, оставив фактически беззащитной.

От моего виски почти ничего не осталось, да и никаких запасов его не хватило бы, чтобы развеять тревогу.

— Ей только этого недоставало, — с внезапной откровенностью, которой я никогда раньше в ней не замечала, продолжала Джанет. — Не знаю, говорила ли вам Люси, скорее всего нет, но она уже почти два года посещает психиатра.

— Хорошо. Рада это слышать, — скрывая обиду, сказала я. — Нет, она не рассказывала мне об этом. Да и зачем?

Боль в сердце стала еще сильнее, и спокойный тон давался мне с трудом.

— Она даже хотела покончить с собой, — откровенничала Джанет. — И не раз.

Слезы подступили к глазам. Почему Люси ничего не рассказала мне? Почему не пришла за помощью?

— Я рада, что Люси обратилась к специалисту. Темные секреты были и есть даже у самых великих. Разумеется, с этим нужно что-то делать. Она принимает какое-то лекарство?

— Велбутрин. Прозак действует на нее не лучшим образом: она то едва ноги волочит, то вдруг предпринимает затяжной поход по барам.

— О! — вырвалось у меня.

— Стрессы, потрясения — ей это совсем ни к чему. Вы бы видели, какой она иногда бывает. Что-то выбивает ее из колеи, и тогда она неделями пребывает в депрессии. Как маятник, вверх-вниз. То несчастна, угрюма и пассивна, то активна и деятельна, как Майти-Маус.

Джанет прикрыла трубку ладонью и высморкалась. Мне хотелось узнать имя психиатра, но я боялась спрашивать.

— Доктор Скарпетта... — Джанет шмыгнула носом. — Я не хочу, чтобы с ней что-то случилось. Не хочу, чтобы она погибла.

— С ней ничего не случится. Обещаю.

Мы попрощались, и я еще какое-то время сидела на кровати, не раздеваясь, боясь того, что может принести сон. В голове царил хаос. Люси могла сделать мне больно, могла обидеть так, как никто другой, и понимала это. Она могла разбить мне сердце, и то, что рассказала Джанет, уже стало для меня сильнейшим ударом. Я вспомнила беседу с Тьюн Макговерн, ее сочувственные взгляды. Похоже, та знала о проблемах и трудностях моей племянницы больше меня самой. Неужели Люси доверила ей то, что не доверила мне?