Москву домой 31-го числа часа в 2–3. Володя сидел у себя в комнате один и занимался геометрией, потом мы с ним обедали.

10. Во вторник 1-го июня днем я сказала Володе, что еду заказать цветы для Уманских к отъезду, они должны были улететь в ночь с 1-го на 2-е июня. Володя очень обрадовался. Просто просиял, и сказал мне, что это очень с моей стороны культурно. Я уехала вместе с Инной Борисовной Светловидовой, и на улице Горького заказала цветы. Приехав домой, сказала Володе, что я вечером буду в РК ВКП(б) и чтобы он вместе с шофером Лапиным в 8 ч. вечера получил цветы и вместе с письмом отвез бы к Уманским.

Когда я села писать письмо к цветам, Володя все время острил, шутил, предлагал мне всякие «дипломатические по форме» формулировки и в конце просил написать, что мы всегда будем рады видеть их вновь в Москве и у нас. В кабинете в это время сидела мать т. Шахурина, мне Володя своими шутками мешал писать, я торопилась, поэтому я его попросила уйти и не мешать мне. Написав краткое письмо, я позвала его и зачитала. Володе очень понравилось, но он мне сделал маленькое замечание: «Ты подписала «Шахурины», а в тексте пишешь: «Я надеюсь». Надо написать «Мы надеемся».

Я предложила Володе что-нибудь подарить на память Нине, в частности, достала два вышитых волка, он мне сказал: «Это тебе, мама, удобно подарить Нине, а мне бы надо было подарить ей самописку еще что-нибудь такое, позвони папе, может быть, он мне что-нибудь даст».

Проинструктировав Володю, как надо поступить с цветами, чтобы их сохранить для передачи Уманским, я уехала с хорошим чувством, что Володя очень рад, что все идет так, и даже больше и лучше, чем он мог думать.

11. В 8 ч. вечера 1 июня шофер Лапин, Володя и Вано поехали за цветами и отвезли их к Уманским. Володя и Вано отнесли цветы и вскоре вышли с Ниной, сели в машину, и шофер отвез их всех к Парку культуры. Вано не хотел идти (по словам шофера Лапина), но Володя и Нина его очень уговаривали пойти всем вместе, Нина махала шоферу рукой, что бы он уезжал и оставил их всех вместе, но Вано уехал домой.

Придя из Райкома домой, я застала Володю в очень хорошем состоянии, он мне рассказал, что передал цветы и письмо, как у Уманских были тронуты. И затем сказал мне: «Мама, даже Тема Хмельницкий поедет на аэродром провожать их, давай и мы поедем. Ведь одну ночь встать в 4 ч. утра — это не страшно». Я дала ему согласие, позвонила т. Шахурину, и, передав эту просьбу Володи, мы так и договорились. Т. Шахурин звонил в ГВФ к т. Семенову, узнавал, когда назначен вылет Уманских. Володя сказал мне, что ездили вечером в парк, и как там было хорошо.

12. Поздно вечером мне позвонила Раиса Михайловна Уманская (в это время она звонила от Веры Ивановны Хмельницкой), очень благодарила за цветы, внимание и сказала, что утром они не летят, т. к. у т. Уманского ангина, хотя он не лежит, и что она мне позвонит, чтобы до отъезда мы еще обязательно повидались. Я просила ее передать Нине, чтобы она зашла за справкой о приеме в комсомол, т. к. Володя перед сном передал ее Дусе, чтобы к ним отправить, т. к. они шли вместе с Ниной, и Нина забыла взять у него эту справку. Справка лежала в кухне на столе.

13. Во вторник 1-го июня утром, часов в 11 приехала Нина к нам, она очень торопилась, внизу в машине ее ожидал отец. Я позвала Володю, Нина взяла справку, и я с ней на всякий случай, если не увижу, попрощалась. Поцеловала ее, многое пожелала и просила нам часто писать письма и писать Володе. Нина мне ответила: «Мы условились с Володей, что я буду писать не письма, а телеграммы, это быстрей», и Нина уехала.

В 12 ч. дня к Володе пришла учительница музыки Валерия Владимировна Листова, и он занимался. Потом пришел Вано. Мать т. Шахурина должна была от нас уехать за город, и Володя просил у меня разрешения вместе с Вано поехать ее проводить. Я разрешила, если будет место, но Вано не захотел, и ребята не поехали.

Часа в 4 ко мне пришла Рита Эммануиловна Коренблюм. Мы с ней поговорили. Потом я, она, Володя и Вано сели обедать. За обедом Рита Эммануиловна поздравила меня с прошедшим днем рождения и сказала, что сегодня ее день рождения. Тогда я взяла две рюмки и вино, налила ей и себе. Володя сказал: «Мама, а что же нам, мы тоже должны поздравить». Я ему ответила: «Ты, что же, Володенька, думаешь, если 30-го в мой день рождения, вам дали вино, так это войдет в систему. Нет, детки, этого не будет». И ничего им не дала. Тогда Володя обратился к Рите Эммануиловне, и, как он сказал, «Разрешите вас поздравить всухую». За столом шутили. Рита Эммануиловна спрашивала у Володи, когда он пойдет к Юре, и Володя обещал пойти.

14. В среду 2-го июня я вечером была у Рашель Анатольевны Рейзен, мы с ней звонили артистам, приглашали их выступить на школьном концерте в субботу, 5 июня. Позвонил Володя и сказал, кто ко мне звонил, спросил, скоро ли я приду домой. Я спросила: «Что ты сейчас делаешь?» Он мне ответил: «В данный конкретный момент ничего не делаю, один дома с Дусей». Я предложила Володе зайти за мной к Рейзен, и что до сна мы вместе погуляем. Володя изъявил свое согласие и пришел вскоре к Рейзен вместе с Вано, который шел к нему, и он его встретил. За столом у Рейзен я сказала Володе, что мы здесь обсуждали вопрос о совместной поездке в Цхалтубо, т. к. это очень важно для него в отношении заикания. Володенька весь просиял и говорит: «Вот это замечательно, в солнечной Грузии я еще не был», расспрашивал, когда и как мы будем туда добираться. Тут же за столом у Рейзен он меня спрашивает: «Мама, а операцию мне будут делать — удалять гланды?» Я говорю: «да», тогда Володя говорит: «Мама, а знаешь что? Вот идея: пускай мне делают операцию сейчас же, т. к. мотоцикл ставят на две недели в краску. И я за это время поправлюсь, а то операция, Цхалтуба, краска мотоцикла — мне и пользоваться-то им летом не придется». Я ему сказала, что мы