Они верили в это, они знали. А значит – так оно и было. Во всяком случае, в этой части мира.

«Прикажи им, останови безумие», – шептал назойливый голос внутри головы. Келле озирался, пытаясь найти того, кто это говорил, но вокруг была только трава да ветер, наполненный дымом погребальных костров.

– Мы должны проводить духов, – пробормотал Келле. Он старался уговорить самого себя. Выполнить обряд необходимо, он это понимал, но что-то внутри противилось.

«Пусть он прекратит!» – Голос внутри не просил. Он требовал. И он… Возможно, Келле лишь показалось, но голос, звучащий у него в голове, паниковал.

– Кто ты? – прошептал Келле, сдавливая голову ладонями. В висках пульсировала боль, перед глазами плыли темные круги. Едкий дым врывался в легкие, раздирая их изнутри.

Кожа под руками была горячей, гораздо теплее нагретого на солнце камня. Казалось, еще мгновение, и пот, что редкими капельками спускался по лбу, зашипит и обратится в пар. Юноша прикусил дрожащую нижнюю губу.

«Останови его, Келле, сынок».

Афа?

«Сейчас нет пути для нас. Останови церемонию!»

Отец?

Келле прислушивался к тихому голосу, которого словно бы и не было. Трава, шуршащая на ветру, стрекотание цикад, потрескивание земли под ногами – все эти звуки сливались воедино и обретали силу и смысл. Саванна говорила с ним. Духи хотели, чтобы их кто-нибудь услышал, они жаждали достучаться до оставшихся здесь, в реальности, до живых. Слышал их только Келле.

Но как же Кулфу? Он призван говорить с духами, он несет их волю племени. Что значат его слова, что значит церемония, которую он затеял? Обман?

«Обман! Кулфу не говорил с нами. Никогда. Ни сейчас, ни раньше!»

«Отец?» – Келле с ужасом понял, что не может вспомнить, как звучал голос отца, когда тот был жив. Поэтому он никак не мог узнать его теперь, когда Афа обратился в духа саванны.

«Да», – был ответ. Но саванна шептала и тысячами других голосов. Все духи их племени, все Хаммар, что не дошли до этих благословенных мест, были здесь. И говорили с Келле.

Юный маза выпрямился. Перед глазами все расплывалось, идти было трудно – казалось, что земля прыгает под ногами. И как жег горло дым костров!

Вот уже их деревня. Там, впереди, виден Кулфу. Колдун стоит среди собравшихся Хаммар и говорит от имени духов.

Лжец!

«Останови его!»

Как жарко. Келле провел ладонью по лбу – кожа мокрая, пот заливает глаза. Дышать становится все труднее.

– Остановитесь! – Келле кажется, что он кричит, но на самом деле из его горла вырывается лишь слабый хрип.

Но его услышали. Хаммар обернулись. Даже Кулфу прекратил свою лживую речь и воззрился на Келле.

– Остановитесь, – задыхаясь, прошептал юноша. – Духи не хотят отправляться на другой берег.

Ноги ослабли, стали ватными, и он опустился на землю, непрестанно вытирая заливающий глаза пот.

Все Хаммар были свидетелями того, что Келле общался с духами. Не верить ему нет никаких оснований.

– Если духи останутся среди нас, – возразил Кулфу, – может случиться беда.

Слова колдуна едва пробивают пелену и шорох тысячи голосов, которые говорят одновременно. Но они говорят об одном и том же:

«Останови их! Прекратите церемонию!»

«Лживый старик! Ты же ничего не знаешь о духах, ты ни разу в жизни не слышал их голоса. Откуда тебе знать, что будет, если предки останутся здесь?»

– Прекратите церемонию, – прошептал Келле.

Кулфу склонился над юношей. Он внимательно всмотрелся в его лицо, потрогал горячий, покрытый испариной лоб.

– Ты болен, Келле, – тихо сказал он и обратился к Хаммар: – Помогите отнести его в мой дом.

– Прекрати, – прошипел Келле.

Он уже плохо понимал, что происходит. Куда его несут? Люди мелькали вокруг, несколько раз в поле зрения появлялось лицо Кулфу. Все вокруг мельтешило и расплывалось. И только шепот духов становился все громче.

Келле уложили на пучке сухой травы, расстеленной в жилище колдуна.

– Закончите церемонию, – велел Кулфу людям, – вы теперь знаете, что надо делать.

– Но Келле сказал… – возразил кто-то из маза.

– Келле не колдун! – резко возразил Кулфу. – Он просто болен. Он бредит. Я попрошу духов забрать его болезнь. Иди!

– Духи не желают отправляться на другой берег, – тихо, но отчетливо произнес Келле.

Сомневавшийся маза остановился на пороге хижины.

– Духи никогда не хотят уходить! – зло крикнул Кулфу. Ему надоели сомнения его людей. – Они уже так давно среди нас, что забыли свой путь. Наша обязанность открыть им врата, отпустить к Сыну Солнца.

Маза вышел. Но Келле, отчаянно крутя головой, сказал колдуну:

– Сын Солнца сам решает, когда ему ждать своих слуг. Он, а не ты. Ты не колдун, Кулфу, ты не говоришь с духами.

– Келле, ты болен. Я помогу тебе. Успокойся, скоро все пройдет.

Колдун порылся в разнообразной снеди, кучей валявшейся по всей хижине, нашел небольшой пузырек и открыл его. Внутри был насыпан белый порошок.

Он поднес Келле порошок и чашку с водой.

– Выпей это. Лекарство уймет жар и убьет болезнь.

Келле помотал головой. Кулфу улыбнулся.

– Выпей. Это лекарство. Оно из прошлого мира. У меня еще немного осталось. Духи тоже помогут тебе, но с лекарством им будет проще.

Голоса духов не затихали, но теперь они как будто отдалились, слились в монотонный шум. Теперь Келле не мог понять их слова.

Келле высыпал в рот горькое снадобье и быстро запил водой.

«Духам все равно, что я пью», – пришла в голову мысль, но слишком поздно – он уже успел проглотить порошок.

– Я слышу духов, – сказал он. – Они просят остановить церемонию, говорят, что время еще не пришло. Сейчас путь на другой берег закрыт для них.

– Успокойся, – усмехнулся колдун. – Это не духи, это болезнь говорит в тебе. Духов людям слышать не дано. Есть только знаки, которые они оставляют для нас. Я умею читать их, – он сделал ударение на слове я, – а не ты. Путь в иной мир не бывает закрыт. Тому всегда ждет своих слуг.

– Будет большая беда. Предки не смогут вернуться назад. И на другой берег они не попадут. Они сгинут в реке, – пробормотал Келле.

Кулфу, не ответив, вышел наружу.

Юноша, превозмогая боль, скрутившую все тело, сделавшую ноги слабыми и мешающую думать, поднялся. Нужно их остановить. Любой ценой. Если этого не сделать, Хаммар больше не станет. Сегодня, завтра – неважно, но придет день, и в мире не останется ни одного Хаммар. Народ, уничтожающий духов собственных предков, не может существовать дальше. Люди – это их Традиция, а Традиция – в людях. Эти две составляющие великого бытия не могут существовать друг без друга. И то, что делал Кулфу… Он обманывал свой народ, вел его к верной гибели. Он ошибался или делал все намеренно? Сейчас это неважно, важно остановить церемонию.