Сегодня ещё ночью продержится, а завтра, дай Боги, Данияр оправится. Рана не серьёзная, а кровь отчистится от яда и колдовства огневицами, сожгут хворобу травы, силы восполнят. Глядишь, вернутся былые чувства князя к Радмиле, а там и венчание не за горами.

Зарислава в сердце пожелала им только счастья да блага. Пусть всё свершится так. Поскорее уж. А она с чувством исполненного долга возвратится назад в Ялынь, в родной стан.

Закончив плести косу, девица перевязала её тонкой ленточкой с косточками резными на концах, которая отыскалась в вещах. Встала резко, прошла к кадцу и, зачерпнув ковш воды, умылась над лоханью, охладив лицо от полуденного жара: зной, верно, сушил сейчас княжий двор и терем.

Зарислава подумала, что стоило бы сменить платье, а по-хорошему, в баньке бы попариться да смыть следы беспокойной ночи. И только подумала о том, как за дверью с лестницы послышался смех тихий, девичий. Зарислава, пройдя к порогу, прислушалась. Снова смешок и воркование мужского голоса. Травница намеривалась отойти, да рука сама потянулась к ручке двери. Отворив створку до щелки, девица вгляделась, выхватывая из полумрака лестничной площадки чернявую голову Верны и светлую – Пребрана. Он что-то говорил ей на ухо, а та знай хихикать да носом тереться о его шею. Но тут лицо Пребрана посерьёзнело, и молодец, нависая над Верной, потянулся к устам её. Зарислава отпрянула и тихонько прикрыла дверь. Вспомнив Чарушу с Истомой, смутилась – с трудом верилось, что без согласия родичей можно так…

Едва дошла до сундука, в клеть с шумом вбежала Верна, разомлевшая и счастливая: щёки её раскраснелись, а губы поалели, окрасились в самый глубокий цвет шиповника.

– Проснулась, – выговорила она, переводя дыхание, прошла к Зариславе. – А я тебе вести принесла из княжьего стана.

В груди Зариславы так и ёкнуло.

– Радмила была у Данияра. Даже говорили. Про Вагнару он и словом ни вспомнил.

В этом Зарислава и не сомневалось. Впрочем, несколько удивило, что князь так быстро начал приходить в себя. Может, уже и помощь её не понадобится.

– Но это ещё не всё, – глаза Верны загорелись, а распухшие от поцелуев губы так и растянусь в улыбке. – По этому случаю Радмила зовёт тебя к столу на вечернюю трапезу.

Зариславу будто окатили горячим варом, от чего быстро её пронизал гнев. Она стиснула кулаки. Хватило ей одного раза! К тому же уже решила, как поступит, и из клети этой не выйдет, разве только к избе волхва Наволода.

– Я не пойду, – прошептала сдавленно она. – И Радмиле о том так и передай.

– Как? Почему?

Зарислава не ответила ей, но челядинка не отступила.

– Чего такая колючая, что куст ежевичный? Я-то передам, да только Марибор настоял на том, чтобы ты явилась. Хочет отблагодарить тебя за то, что вытянула жизнь князя из Нави.

Ладони Зариславы мгновенно вспотели, и оцепенение сдавило тело ледяными глыбами. И воздуха стало отчаянно мало.

«Да что же это такое?!» – бессильно взмолилась Зарислава. Почему простые просьбы приводят её в растерянность? И в самом деле – дикий куст!

– Похоже, проникся он к тебе. Отказывать не резон, сама понимаешь. А чего ты так побледнела? Другая бы на твоём месте прыгала до неба от радости.

Если в первый раз ей так легко удалось избежать разговоров с Марибором, то в этот раз не выйдет, уж это чуяла Зарислава сердцем.

"Вот напасть!"

На лице Верны же сияла улыбка, а глаза, что самоцветы, полыхали от любови янтарным огнём. Она намотала на палец кончик косы и всё смотрела на Зариславу смеющимися глазами в ожидании.

– Не пугайся ты так, не чурайся, тебя никто неволить не собирается. Разве тебе Марибор нисколько не глянулся? Скажи честно. Если станешь вновь говорить про Дивия, то не поверю тебе, так и знай. По мне, так Макошь, Богиня Судеб тебе благоволит, будь славна она вовеки вечны.

– Да куда мне, простой? Ни приданного, ни семьи высокородной, не пара я ему, да и роду своего не ведаю, – попыталась отговориться Зарислава.

Право, не рассказывать же Верне о том, какую путь-дорожку выбрала для себя. О том не разбалтывают направо и налево раньше времени, иначе так можно и раздать свою силу, что годами копилась – об этом и волхва учила.

– И что с того? Радмила верно сказала, что ведунью в жёны заполучить – ценность великая. В этом и богатство твоё. А оно ныне дороже всякого золота будет. Вон и жизнь Данияра спасла. Жизнь-то не купишь. Так что ты достойная невеста. И цену себе должна знать. Подумай. До сумерек далеко.

Зарислава только головой покачала, села на лавку, намереваясь прекратить неприятный разговор, сетуя на то, что всё не по её замыслу идёт. И покоя, по-видимому, не будет ей в крепости. Выходить на улицу перехотелось.

Верна, заметив, как травница помрачнела, не насмелилась более тревожить.

Даждьбогово коло из последних сил сияло над покровами изб, сулило скорый закрой и холодную ночь. Темнело быстро. Зарислава туго переплела косу, надела простое платье с вышивкой из символов Макоши по подолу и рукавам, подпоясалась. Стянула голову широки венцом. Но, подумав, решила снять его и повязать тонкое очелье.

– Оставь! – окликнула её Верна.

Она подтолкнула Зариславу к порогу клети, сказала напутственные слова и быстро закрыла дверь, опасаясь, что травница совсем передумает выходить.

Зарислава, постояв какое-то время в темноте, поплелась вниз по лестнице, убеждая себя в том, что ничего дурного не случится, если она посидит ещё один вечер рядом с Радмилой.

Дверь в трапезную оказалась перед носом слишком быстро, и несмотря на то, что душа обратилась в бегство, травница, глубоко вдохнув, толкнула ладонью створку и вошла.

Пахнул в лицо знакомый запах мужских тел. В оранжево-жёлтом свете факелов Зарислава, затаив дыхание, поклонилась в приветствии и, не дожидаясь ответного привета, заставила себя идти к другому концу стола, к Радмиле, которая сидела одна, без матери – оскорблённая Ведогора теперь и носа не кажет разделить братчину18.

Княжна одобрительно улыбнулась, оценивая вид травницы, что только ещё больше пошатнуло душевное равновесие Зариславы.

Поспешив опуститься на шкуры, чтобы воины перестали её так пристально разглядывать, она подняла голову и наткнулась на внимательный взгляд знакомых синих глаз. Марибор лишь слегка улыбнулся ей, показывая своим видом, что она принадлежит ему. Зарислава мгновенно отвела взор, перебрав дрожащими пальцами складку платья на коленях.

Он сидел на другом конце стола в окружении русобородого Зарубы и аршинного Вятшеслава. Сколь бы не силилась, Зарислава так и не смогла почувствовать настроения Марибора. С виду расслаблен, но в тоже время собран, внимательно следил за всеми сразу. Густые и тёмные завитки волос, спадающие на лоб и шею, оттеняли мёрзло-синие глаза. Настолько холодные, что легко было поверить, будто Марибор и впрямь прямой потомок беспощадной Марёны19. Ровный взгляд, чёткие движения внушали чувство защищённости и опасности одновременно. Наблюдая за ним, Зарислава заметила, что стоит тому потянуться за кубком, шёлковая рубаха, расшитая погребальными символами Мары, натягивается на твёрдых мышцах. Травница поймал себя на том, что откровенно смотрит на воина.