– Пора прекращать этот цирк, – Василий Владимирович отвернулся, он смотрел куда-то в сторону. – Ирина Матвеевна плачет, забилась в угол и рыдает. Это безумие пора прекращать.

Ольга открыла окошко и молча выкинула недокуренную сигарету.

– Это все? – глухо спросила она, немного приоткрыв дверцу в машине.

– Да, – голос отца предательски дрогнул, но он так и не повернулся, словно ему не хватило сил посмотреть ей в глаза. – Ты мне только не мсти, хорошо?

Ольга усмехнулась.

«Боится моих новых друзей», – догадалась она.

– Удачи! Удачи тебе во всех твоих начинаниях!

Она вышла из автомобиля и, не оборачиваясь, пошла прочь. До подъезда было всего метров десять, но ей казалось, что она идет целую вечность. Ольга открыла дверь, вошла внутрь и медленно, словно робот, поднялась на третий этаж, когда услышала звук отъезжающего автомобиля.

«Он уехал», – как-то автоматически отметила Ольга и открыла дверь в квартиру. В коридоре было темно и тихо, она прошла внутрь и, не раздеваясь, легла на диван. Ей было холодно, даже в пуховике и ботинках, она не могла согреться. Наверное, она немного задремала, когда услышала какой-то посторонний шум, и поняла, что в квартире кто-то есть.

«Я забыла закрыть входную дверь!» – словно обожгло ее.

Ольга медленно открыла глаза и увидела прямо перед собой человека, в темноте его не удавалось рассмотреть. Она дернулась всем телом назад, а человек схватил ее за шею и крепко сжал руки. Боли она не чувствовала, не было даже страха, просто дышать стало невозможно, и Ольга конвульсивно дернулась и на мгновение завладела ситуацией. Нежданный гость всего лишь на секунду ослабил хватку, и она смогла вырваться из рук своего мучителя. Шатаясь, словно пьяная, она выскочила на кухню и схватила первое, что попалось ей под руку, это была вилка. Убийца странно медлил, он оставался неподвижным, лишь тяжело и громко дышал.

– Не подходи! – прохрипела Ольга, шапка осталась на диване, и теперь волосы падали ей прямо на лицо. Пуховик был расстегнут, ноги в ботинках, казалось, весили целую тонну.

Человек пошел на нее молча, она по-прежнему не могла разглядеть его лицо, но слышала тяжелое дыхание. Он приближался медленно, с каждой секундой сокращая между ними расстояние. Ольга впала в какое-то чудовищное оцепенение, но, когда убийца неожиданно кинулся прямо на нее и повалил на пол, она успела конвульсивно вытянуть руку вперед и воткнула ему вилку в глаз.

Громкий хлюпающий звук, и он закричал так пронзительно громко, что Ольга испугалась этого жуткого, визжащего крика. Она оперлась о кухонный стол и встала, поверженный противник продолжал дико визжать, катаясь по полу. Ольга в темноте почти ничего не видела, лишь тусклый свет фонаря, проникающий сквозь большое окно на кухню, отбрасывал причудливые тени, в которых извивался незнакомец. Она больше не могла слышать его крики, поэтому вытащила из ящика стола кухонный нож и с размаху всадила ему в горло. Ольга не хотела его убивать, она хотела, чтобы он просто замолчал. И он замолчал, и так резко, что наступившая тишина оглушила Ольгу и она отпрянула назад. А затем невозможная слабость окутала ее с головы до ног, и Ольга опустилась на пол. От человека исходил теплый запах меди, это кровь пульсирующей струей покидала его из развороченного горла. Ольга закрыла глаза и провалилась в темное спокойное небытие.

Когда она очнулась, за окном уже наступило утро, первые солнечные лучи проникли в кухню. Ольга скинула промокший от пота пуховик и огляделась. Спиной к ней лежал мужчина, он нелепо вывернул шею, из которой торчала рукоятка кухонного ножа. Осторожно, на четвереньках, она подползла к мертвому телу и кончиками пальцев ткнула мужчину в щеку. Его голова тяжело повернулась набок, и Ольга наконец-то смогла увидеть половину не залитого кровью лица, но даже этого хватило, чтобы узнать мужчину.

– Нет, – прошептала она и закрыла губы руками. – Нет, нет, нет!

Но яркий солнечный свет не оставил ей и шанса на ошибку, это был действительно он. Девушка пронзительно завизжала и, отталкиваясь ногами, забилась в угол кухни. Она просидела неподвижно несколько часов, пока солнечные лучи не скрылись. В полумраке комнаты мужчина на полу выглядел как серая бесформенная масса, и уже невозможно было представить, что когда-то его губы неистово ее целовали, а его руки сжимали ее в объятиях. Ольга медленно поднялась на ноги, пошатываясь, подошла к шкафу и достала большую спортивную сумку. Не глядя, она побросала в сумку первую попавшуюся одежду и белье, затем собрала все документы, деньги и, не оглядываясь, вышла из квартиры, закрыв за собой дверь на ключ.

Костя остался лежать в луже собственной крови, посередине комнаты, с нелепо вывернутой шеей, из которой торчала рукоятка ножа.

Денег хватило только на билет в одну сторону. Ольга выбрала на автовокзале первое попавшееся направление, это был поселок Курихи, в часе езды от города. Ольга села возле окна, закрыла глаза и едва дождалась, когда наконец автобус отправится в дорогу. Она смотрела на проплывающие мимо улицы родного города и прощалась с ним. Проезжая мимо памятника Ленину, Ольга даже смогла слабо улыбнуться, она вспомнила, что ее первое свидание было как раз возле этого памятника. Ей тогда было пятнадцать лет, а мальчика звали Никита.

Пригородный автобус еще некоторое время петлял по улицам, а затем выехал на автостраду, тянувшуюся несколько десятков километров. Хотя, конечно, автострадой это можно было назвать с трудом, неровная дорога, с ямами и выбоинами, в мартовскую грязь приобрела абсолютно непрезентабельный вид. Ольгу то и дело подбрасывало вверх на очередной кочке, но она не обращала на это никакого внимания.

Она закрыла окошко нелепой шторкой и откинула сиденье максимально назад. Ольга хотела подремать, но сон к ней не шел.

«Что я имею на сегодняшний день? – размышляла она достаточно спокойно, особенно для человека, находящегося в ее положении. – Я имею один труп, один пожар, испорченную трудовую книжку и абсолютное, глобальное одиночество. Хочу ли я жить дальше?»

Ольга Рябинская задумалась, а действительно, хотела ли она жить дальше?

«Для чего?»

Ольга сняла наконец-то шапку и подложила ее себе под шею.

«У меня ничего нет. И никого нет. На карьере можно поставить крест, с такой записью в трудовой книжке меня возьмут только уборщицей. Личная жизнь? О, это отдельная тема! Я настолько низко пала, что уничтожила себя как женщину. А любви не существует, и Ваня тому прямое доказательство. У Вани все хорошо, у отца все хорошо, а это означает, что я абсолютно свободна».

Ольга улыбнулась, наверное, пришло время жить своей жизнью, делать то, чего хочет именно она. Но у нее было такое чувство, что все внутри выжжено напалмом, это была даже не пустота, это конец всему. А единственное, чего Ольга боялась, так это снова ощутить душевную боль или холод. Душевная боль не имеет конца, от нее нет таблеток, нет уколов, ее нельзя притупить никакими препаратами, как боль физическую. Душа болит, пока она болит, и никакими силами нельзя заставить себя не чувствовать этот ржавый топор, застрявший в груди. Поэтому, что касалось боли физической, то Ольга не слишком-то и переживала, если понадобится, то она сможет немного потерпеть. Лишь бы не холод, только бы больше не мерзнуть. Больше холода Ольга боялась только душевной боли.