— Положи руку осленку на голову, — сказала она Элоизе. Щелк! Элоиза улыбалась. — Теперь ты, Том.

— Нет. — А впрочем... Том шагнул к ослам и Элоизе, но затем покачал головой. — Нет. Я лучше сфотографирую вас вдвоем.

Так он и сделал, а потом оставил дам беседовать по-французски с погонщиком верблюдов. Ему надо было взять такси, вернуться в Танжер и собрать чемодан, объяснил он им, но на самом деле он хотел вернуться в «Рембрандт», чтобы проверить, не выследил ли их там Притчард.

В «Минза» они сказали, что отправляются в Касабланку.

Том попросил бармена в кафе вызвать такси по телефону. В ожидании он прогуливался по террасе, заставляя себя шагать медленно.

Когда пришло такси, которое вызвал бармен, и высадило несколько пассажиров, Том сел в машину и сказал:

— Отель «Рембрандт», бульвар Пастера, s'il vous plait.

Они тронулись с места. Том не оглядывался на верблюдов, ему не хотелось видеть, как Элоиза раскачивается из стороны в сторону, когда верблюд поднимается на ноги. Том даже мысли не допускал о том, чтобы сесть на верблюда и посмотреть с его спины вниз, на песок, хотя Элоиза, возможно, будет улыбаться и с интересом смотреть по сторонам. И окажется целой и невредимой на земле. Том закрыл окно, оставив небольшую щель, через которую со свистом врывался ветер.

Ездил ли он когда-нибудь на верблюде? Том не был в этом уверен. Хотя дискомфорт от того, что он находится высоко над землей, казался ему таким реальным, так накрепко врезался в память, что ему казалось, будто он ездил. Это похоже на то, как если бы он стоял на трамплине на высоте пяти или шести метров и смотрел вниз, в бассейн. Бух! А зачем ему стоять на трамплине? Разве кто-нибудь заставлял его прыгать? Может быть, в летнем лагере? Вряд ли. Иногда его воображение было таким же ясным, как воспоминание, а некоторые воспоминания стирались. Например, убийство Дикки, Мёрчисона и даже парочки откормленных мафиози, которых он задушил удавкой. Последние две упомянутые человеческие особи, как сказал бы Дунсбери, ничего для него не значили, он не любил мафию. Неужели он на самом деле убил тех двоих в поезде? Или его подсознание затмило сознание, заставляя чувствовать, что он их не убивал? А может, действительно не убивал? Но конечно, он читал о тех двух трупах в газетах. Или это все-таки он убил? Естественно, он не стал вырезать заметку и держать ее в доме! Том понимал, что это своего рода экран между фактами и памятью, хотя не мог дать этому явлению название. Возможно, это из чувства самосохранения, подумал он несколько секунд спустя.

И снова показались пыльные, шумные, заполненные людьми улицы и четырехэтажные здания Танжера и башня Святого Франциска из красного кирпича, которая была бы похожа на собор Святого Марка в Венеции, если бы не арабская вязь, выложенная белым кирпичом. Том сел на край сиденья.

— Это совсем рядом, — сказал он по-французски таксисту, поскольку тот ехал слишком быстро.

Наконец левый поворот на другую сторону бульвара, и Том вышел, предварительно расплатившись с водителем.

Он оставил свой багаж на попечение посыльного.

— Есть сообщения для Рипли? — спросил он у портье.

Сообщений не было.

Это порадовало Тома. У него был только один маленький чемодан и кейс.

— Теперь мне нужно такси. В аэропорт.

— Да, сэр. — Портье поднял палец и что-то сказал посыльному.

— Никто не приходил, не спрашивал меня? — спросил Том.

— Нет, мсье, — ответил портье.

Том сел в такси.

— L'aeroport, s'il vous plait.

Они направились на юг, и, как только покинули город, Том откинулся на сиденье и закурил.

Надолго ли Элоиза решит остаться в Марокко? Может быть, Ноэль убедит ее поехать куда-нибудь еще? В Египет, например? Том не мог предсказать, но вполне допускал, что Ноэль решит остаться в Марокко подольше. Это его устраивало, потому что он чувствовал впереди опасность, может быть, насилие, грозящее Бель-Омбр. Он должен постараться выжить ненавистных Притчардов из Вильперса, потому что не хотел доставлять неприятности и беспокойство жителям этого маленького тихого городка. По правде говоря, он уже достаточно их доставил, ко тщательно это скрывал.

В самолете компании «Эр Франс» царила французская атмосфера, и Том, сидя в салоне первого класса, принял от стюардессы бокал шампанского, хотя не слишком его любил. Он наблюдал, как линия побережья Танжера и Африки исчезает из виду. Если какой-либо контур побережья и мог называться «уникальным» — распространенный и избитый термин туристических брошюр, — так это порт Танжера в виде двузубца. Том хотел бы когда-нибудь туда вернуться. Он приготовил нож и вилку для обеда, как только Испания также скрылась за обычной устрично-белой однообразной массой, неизбежно обволакивающей все самолеты. Рядом лежал свежий номер «Le Point», и Том после еды стал просматривать его, а потом заснул до самой посадки.

Тому хотелось позвонить Аньес Грэ и расспросить, как идут дела. Что он и сделал из Руаси, после того как получил багаж. Аньес оказалась дома.

— Я в Руаси, — ответил Том на ее вопрос. — Решил вернуться пораньше. Да, Элоиза осталась со своей подругой Ноэль. У нас все в порядке на домашнем фронте? — спросил он по-французски.

Аньес сказала, что, насколько ей известно, все хорошо.

— Вы возвращаетесь на поезде? Давайте я заберу вас в Фонтенбло. Неважно, что поздно... Ну конечно, Том!

Посмотрев расписание, Аньес сообщила, что приедет за ним сразу после полуночи, и заверила Тома, что это ей доставит удовольствие.

— Еще кое-что, Аньес. Не могли бы вы позвонить мадам Аннет и сказать ей, что я приеду ночью. Чтобы она не напугалась, когда я буду открывать дверь своим ключом.

Аньес обещала, что позвонит.

Том почувствовал себя гораздо лучше. Он тоже иногда делал подобные одолжения для Грэ и их детей. Это была одна из приятных сторон жизни в сельской местности — оказывать помощь соседям и испытывать от этого удовлетворение. Другая, менее приятная, сторона — это, конечно, затруднения, когда нужно выбраться оттуда или попасть туда, как сейчас. Том взял такси до Лионского вокзала, а затем сел на поезд. Он купил билет у проводника, предпочитая заплатить небольшой штраф, чем маяться с автоматами на вокзале. Он мог бы поехать на такси до дома, но опасался, что таксисты могут запомнить путь до Бель-Омбр. Это все равно что дать потенциальному врагу узнать, где ты живешь. Том осознавал этот страх и спрашивал себя, не стал ли он параноиком. Но если таксист окажется врагом, будет уже слишком поздно задавать академические вопросы.

В Фонтенбло его ждала Аньес, как всегда, улыбающаяся и веселая, и всю дорогу до Вильперса Том отвечал на ее вопросы о Танжере. Он ни словом не обмолвился о Притчардах и надеялся, что Аньес сама скажет хоть что-нибудь о Джанис Притчард, которая жила всего в паре сотен метров от них, но Аньес о ней не упомянула.